Корни (2025)

Мэйв О’Коннелл, 27 лет, барменша в пабе *Кривой якорь* на окраине Голуэя, стирает пятна виски со стойки тряпкой, пахнущей уксусом. Утром на причале нашли пустую рыбацкую лодку ее брата Шейна — внутри мокрая куртка, потрёпанная книжка Йейтса и пузырёк с антидепрессантами. В кармане куртки Мэйв находит ключ от заброшенного маяка в Баррен-Бэй, о котором Шейн говорил: *«Там только чайки да призраки прежних смотрителей»*. Она прячет находку от отца, Шона, который неделю не выпускает из рук четки, шепча: *«Это расплата за ту землю»* — участок у реки, который семья продала застройщикам вопреки его воле.

В портовой конторе Бриджет Доннелли, соседка с облупленными рыжим лаком ногтями, показывает Мэйв записи камер: Шейн в ночь исчезновения выгружал из лодки не рыбу, а свёртки в чёрном пластике. *«Думала, контрабанда? — Бриджет хрипит, затягиваясь сигаретой. — Но он спорил с кем-то… голос был не здешний, с акцентом»*. В подвале *Кривого якоря* Мэйв раскапывает старые фото: её мать, Аойф, в 90-х стоит на том же маяке с людьми в костюмах EPA — за месяц до самоубийства. Шон, найдя снимки, бьёт кулаком по стеллажу с виски: *«Она не могла молчать. Но ты… ты полезла не в своё дело»*. За окном воет шторм, а на радио повторяют про утечку на химическом заводе вверх по течению.