Семейный заговор (1976)

Лена, 34 года, обнаружила в доме покойной бабушки спрятанный за радиатором конверт с выцветшими фотографиями и письмом на обороте квитанции за свет: «Скажи Маше, что я не виновата. Они проверяют подвал под лестницей. Не верь дяде Вите». Дядя Витя — её единственный родственник, автомеханик с золотым зубом, который три года чинил ей «Жигули» и каждый четверг привозил банку солёных огурцов. Когда Лена спросила о подвале, он уронил гаечный ключ в лужу машинного масла: «Ты откуда про это знаешь?» На следующее утро она позвонила младшему брату Антону, студенту-историку, который копался в архивах ради диссертации про послевоенные стройки.

В подвале, пахнущем сыростью и старыми газетами, они нашли ящик с детским свидетельством о рождении (София, 1948) и вырезкой из районки про кражу церковных икон. Фотография женщины в платке, похожей на Лену, была обёрнута в обложку от тетради с химией за 10 класс. Антон выпил три чашки кофе, пока составлял список: бабушка не звонила Маше с 1972 года, дядя Витя сменил фамилию в 18 лет, а соседка тётя Катя всё спрашивала, не находили ли они «ту самую коробку с пуговицами». Когда Лена пришла к Вите с вопросами, он чинил мотороллер и сказал, не оборачиваясь: «Твоя бабка… она не хотела, чтоб вы лезли». Позже она нашла в ящике стола записку: «София — не ваша кровь. Забрали ребёнка при депортации, а нам приказали молчать». Антон спал, а Лена сожгла записку в пепельнице, курила и смотрела, как дым смешивается с паром от чайника.