С самого детства отец тренировал Юсру и Сару, мечтая о том, что однажды они станут великими пловчихами и поедут на Олимпиаду. Каждый день начинался с ранних утренних тренировок и заканчивался поздними вечерними заплывами. Юсра и Сара росли в атмосфере жёсткой дисциплины и высоких ожиданий, но также и в окружении любви и поддержки. Тем временем, ситуация в Сирии стремительно ухудшалась. Война
После трагического инцидента на съёмочной площадке, режиссёр, обладающий уникальным видением, оказывается на грани нервного срыва. Его мир рушится, и он решает восстановить разрушенную реальность по крупицам. Каждый день приносит новые открытия, и постепенно становится понятно, что фильм, над которым они работали, вообще не должен был существовать. Погружаясь всё глубже в материал и воспоминания,
Париж погружается в хаос, когда группа молодых людей, тщательно спланировав свои действия, устраивает серию синхронных атак в самых неожиданных местах города. Их юные лица и непоколебимая решимость скрывают глубоко личные мотивы и загадочные намерения, что делает их действия ещё более пугающими. Когда последний взрыв отгремел, они находят убежище в старинном универмаге, превращая это место в свой
Лена Шульц, инженер-электроник из берлинской лаборатории ZellTech, нашла в партии списанных авиационных записей файл с пометкой *K7-1989*. На кадрах с камеры наблюдения — её начальник, Ханнес Беккер, передаёт коробку с логотипом компании человеку в чёрной куртке возле ангара Tempelhof. «Ты вообще спала этой ночью?» — спросил коллега Юп ван Дейк, указывая на её синие круги под глазами. Он из
Клеманс, 23 года, моет полы в кафе *La Brume* на окраине Марселя. У неё треснутый экран телефона, где высвечивается смс от неизвестного: *«Твой брат не сорвался с крыши. Приди в порт завтра, 5 утра»*. Она прячет тряпку под стойку, зацепляя фартухом ручку старой кофемашины. В туалете находит в кармане куртки смятый конверт с фотографией — она стоит у школы в Лионе, 2009 год, за спиной тень в
Лина аль-Фадиль, работница бейрутского порта, каждое утро проверяет корабельные журналы в поисках упоминаний о брате Кариме, пропавшем после взрыва в доке. «Ты снова в этих списках копаешься?» — хрипит старый рыбак Юсуф, разгружая сеть с кальмарами. В Брюсселе Жан-Люк, бармен из кафе *Le Quai*, спорит с марокканским студентом Идрисом о квотах для беженцев: «Вы хотите открыть границы, а кто
Лейла копошится на чердаке бабушкиного дома в Бейруте, перебирая картонные коробки с треснувшими крышками. Под слоем пыльных фотографий 70-х она находит конверт с выцветшей арабской вязью: *«Для Самиры, от того, кто ждал у фонтана Аль-Неби»*. В углу — пятно, похожее на кофе. «Этот мужчина в костюме-тройке, — тычет пальцем в снимок её младший брат Юсеф, — похож на продавца гранатов с рынка». Лейла
Эмиль, 16 лет, копался в подвале бабушкиного дома в районе Плато-Мон-Руаяль, когда нашел потрескавшийся серебряный кулон с рунами. «Черт, бабуля говорила, тут только старые газеты», — пробормотал он, вытирая пыль рукавом худи. В тот же вечер тень с балкона напротив начала следить за ним — каждый раз, когда Эмиль заваривал латте в кофемашине, в окне мелькал силуэт в плаще. Через три дня кулон сам
Софи, в кожаном пальто от Saint Laurent, толкает Люка локтем: «Папа не заметит, если Porsche пропадёт на пару часов». Они прячутся в гараже под особняком на avenue Montaigne, пока её мать кричит по-французски с балкона: «Где мои часы Cartier?». Люк, в рюкзаке у него бутылка Château Margaux 2005, украденная из погреба отца, бормочет: «Через час будем у Ритца. Антуан уже достал фейерверки». По пути
Лейла, девушка из Баку с рыжими прядями в чёрных волосах, моет полы в берлинской пекарне *Kornblume* после закрытия. Наушник выпадает, когда звонит мать: «Çörək bişirdin?» — спрашивает та, пока Лейла разминает затекшую спину. По дороге в хостел на Шпреевальдштрассе она спотыкается о ящик с перезрелыми гранатами у турецкого магазина — Марк, парень в засаленной куртке курьера, ловит её за локоть.