В сердце Стамбула, в бурлящем котле 1950-х годов, разворачивается история о поисках утраченных связей и возрождении надежды. Женщина, чьё прошлое было омрачено долгими годами в заключении, возвращается в город, который некогда был её домом. Она — Матильда, еврейка, чья жизнь была разбита на части, но чей дух остался непоколебимым. Её главная цель — восстановить отношения с дочерью Рафаэль,
В центре повествования оказывается молодой человек, чья жизнь переворачивается с ног на голову после встречи с загадочной девушкой. В её глазах он увидел нечто большее, чем просто симпатию — это было обещание свободы, о которой он даже не мечтал. Однако эта свобода имела свою цену: его отец, приверженец традиций, не готов был принять выбор сына. Столкновение двух миров — семейных обязательств и
Али Риза и его жена Хайрие долгие годы жили спокойно в небольшом городке, воспитывая своих пятерых детей. Их дом был крепостью, где царили строгая мораль, почтение и любовь. Но их мир меняется, когда семья принимает сложное решение переехать в шумный и необъятный Стамбул ради будущего средней дочери, желающей продолжить учёбу в одном из престижных университетов. Они отправляются в город
Эмир, плотник с мастерской в переулке за рынком Кадыкёй, каждое утро покупает симит у продавца Али, пока не сталкивается с Лейлой — дочерью хозяина текстильной лавки, которая вечно торопится на автобус №25. Она роняет сумку с образцами тканей: «Простите, вы не видели голубой лоскут с розами?» — «Только если это не тот, что прилип к моему ботинку», — смеётся он, доставая платок матери с вышитым
Эйлуль, 17 лет, в рваной куртке с пятнами машинного масла, тайком выносит из гаража отца в районе Кадыкёй старые аккумуляторы. Отец, Али, уже месяц не платит за аренду, банкиры в костюмах-тройках приходят каждую среду. «Брось это, пока тебя не пристрелили, как пса», — шипит его друг Джем, переминаясь у забора с граффити *Galatasaray*. Ночью они пытаются ограбить склад стройматериалов у Босфора,
Гёнюль, девушка лет двадцати трех, каждое утро разгружала ящики с гранатовым соком в маленькой кофейне в районе Кадыкёй. Ее рыжеватые волосы, собранные в небрежный пучок, всегда пахли корицей — хозяйка заведения, Айше, заставляла ее тереть старые медные турки до блеска. «Опять ногти в царапинах, — ворчала Гёнюль, разглядывая руки, — лучше бы в университет поступила, как отец хотел». Однажды,
Знаешь, иногда попадаются такие фильмы, которые как старый друг — вроде ничего сверхъестественного, но душевно. Вот смотрю я эту историю про археологов, проклятия и джунгли, а внутри будто возвращаюсь в детство, когда верил, что под кроватью спрятан клад. Сюжет? Да ничего принципиально нового: учёные, древние артефакты, местные легенды… Но тут есть какая-то магия! То ли актёры так вживаются, что
Знаешь, иногда кино цепляет так, будто тебе в руки сунули чью-то пожелтевшую тетрадь из прошлого. Вот смотришь — а там история про мальчишку, которому пришлось в десять лет увидеть то, что и взрослому не пожелаешь. 1923 год, греки с турками, насильно гонят людей туда-сюда… А камера — будто его глазами: вот пыльные дороги, плачущие женщины, и всё это через призму детского «почему?». Режиссер,