В маленьком палестинском городке, где каждый день словно повторяет предыдущий, группа старшеклассников живет своей привычной жизнью: учеба, дружба, первые влюбленности и мечты о будущем. Но все меняется, когда в их школе появляется Майса — загадочная и притягательная новая ученица, чье присутствие мгновенно переворачивает устоявшийся порядок. Тамер, один из самых обычных парней в классе, не может
Александрийский церемониальный оркестр, состоящий из восьми преданных своему делу музыкантов, прибывает в Израиль с важной миссией — выступить на открытии нового Арабского культурного центра. Однако по прибытии их никто не встречает, и они решают самостоятельно добраться до нужного города. Оказавшись посреди пустыни, они находят себя в небольшом и на первый взгляд недружелюбном городке. Вопреки
Лукас, парижский реставратор тканей, находит в бабушкином сундуке обрывок письма на арабском: «Кафтан спрятан под плиткой с тремя звёздами». Он летит в Касабланку, где на рынке Медина встречает Амину — дочь ткача. Она разбирает коробку с нитками индиго, споря с торговцем: «Эти шелка слишком грубые для зилидж. Дай те, что под прилавком». Увидев фотографию кафтана в телефоне Лукаса, хмурится:
Джейкоб Митчелл, 42 года, в третий раз за неделю проверяет ловушки на краю пшеничного поля. Его сапоги в липкой грязи от вчерашнего дождя, а в кармане — смятая фотография дочери, которую он забыл вернуть в рамку. "Ты снова ставишь эти жестяные банки?" — хрипит его младший брат Итан, вытирая масло с гаечного ключа о рваную фланелевку. "Лучше бы химию купили". В городе, за 20
Амира, 17 лет, торгует браслетами с фаянсовыми скарабеями на рыночной площади Хан-эль-Халили. Турист в потёртых сандалиях тычет в витрину: «Сколько за этот амулет?» — «Триста фунтов. Копия из гробницы Тутанхамона, но дешевле, чем в Луксоре». Вечером её отец, Халед, звонит из раскопа возле оазиса Файюм, голос дрожит: «Нашёл свиток… не просто текст, тут карта. Храм Амона — он реален». В трубке —
В Бейруте таксист Марван Насер, 54 года, каждый вечер заваривает кофе с кардамоном, пока его дочь Лина, 22 года, складывает в рюкзак паспорт и распечатки вакансий из Барселоны. «Ты думаешь, там твой *хава* (воздух) чище?» — бросает он, вытирая пыль с фотографии жены, погибшей при взрыве в порту. Лина молча поправляет платок на шее — подарок тети из Катара, — и щелкает замком сумки. На следующий
Зои, 27 лет, инженер-бионик, мотается между Лондоном и Берлином, чинит протезы в клинике на окраине Шарлоттенбурга. Её напарник Лиам, вечно в мятом пиджаке, ворчит за чашкой эрл грей: *«Опять сломался датчик давления? Скажи им, пусть не тычут вилкой в розетку»*. По вечерам она звонит сестре Эмили в Бруклин — та работает в химлаборатории, слышит через статику: *«Мама опять спрашивает, когда ты
В Рамалле Лина Шади, 24 года, протирает пыль с фотографии брата-активиста, погибшего при взрыве грузовика с гуманитарной помощью. Ее сосед Самир, ворча на перебои с электричеством, передает записку: *«Немецкий журналист ищет контакты. Встреча у мечети Аль-Джазар в 17:00. Не бери телефон»*. В Париже Марк Леблан, инженер-нефтяник, спорит с коллегой Эмили в кафе на Монмартре: *«Проект в Дубае