Мир неба манит своей загадочностью и величием, но для трех стюардесс из индийских авиалиний он стал ареной ежедневных испытаний и невероятных приключений. Каждый рейс приносит новые истории: от капризных пассажиров, которые требуют невозможного, до неожиданных технических неполадок, заставляющих сердце замирать. Эти женщины, привыкшие к экстремальным ситуациям, не раз оказывались в эпицентре
Джагги, парень из пенджабской деревни, притащил в Мумбаи мешок местной горчицы — хочет договориться с сетью супермаркетов. Его грубые ботинки в грязи от лопнувшей трубы на окраине Бандра, а телефон забит голосовыми от отца: «Сколько ещё шастать будешь? Корову доить некому!». В это же время Джули, дочь владельца строительной фирмы, в своей квартире с видом на море ругается с подрядчиком: «Мрамор
В Мумбаи, среди узких переулков Дабавала, Раджеш в рваной рубашке чинит старый мопед перед чайной лавкой «Ганга». Его друг Арджун, перепачканный маслом с авторемонта, кричит через дорогу: *«Слушай, старик, опять пропустишь матч? Пару рупий на билет скинь — завтра отдам»*. Раджеш машет рукой, поправляя очки, склеенные изолентой. В лавке его сестра Мира, обвязанная цветным шарфом, пересчитывает
Рагхав, ветеринар из пригорода Джамму, каждый вечер замечал девушку в синем сари на заброшенной автобусной остановке. «Ты же видишь меня?» — спросила она однажды, поправляя прядь волос, выбившуюся из-под платка. Её звали Ния, погибшая год назад в аварии на мосту через Ченаб. В клинике Рагхава, где пахло антисептиком и шерстью животных, они листали полицейские отчеты: следователи тогда записали
Арюнн, парень из Южной Дели, в очках Ray-Ban и рубашке с закатанными рукавами, каждое утро пил масала-чай на веранде двухэтажной виллы в Гоа. Участницы вроде Никки, медсестры из Ченнаи, и Пайал, адвокатки с татуировкой ом на запястье, дрались за место у кофемашины. «Ты вчера опять пролила кофе на его книгу?» — шипела Шивани, поправляя сари, пока горничная собирала осколки разбитой вазы после их
Арджун, молодой инспектор из округа Патиала, постоянно спорит с начальником Суриндером из-за методов работы. Вместо протоколов он разбирается с мотоциклетными бандами на рынке Садар, где торговцы жалуются на поборы. «Ты думаешь, твоя форма защитит от пуль?» — хрипит Суриндер, разглядывая отчет о задержании контрабандистов с сахаром. Арджун игнорирует угрозы, пьет чай в лавке у Балджита, который
Викрам, 23 года, живет в тесной комнатушке на окраине Мумбаи, в районе Дхарави. Каждое утро он чинит рикши в гараже дяди Арвинда, где воздух пропитан запахом бензина и жареных *пакора* с уличной лавки. Вечером забирает мать, Шанта, из больницы — у нее диабет, лекарства съедают треть зарплаты. Однажды сосед Раджеш, в потрепанной кожаной куртке, предлагает: *«Два боя — и долги закрыты. Место
Тия, беременная на седьмом месяце, вытирала посуду на кухне, пока её свекровь Кавита перебирала старые сари в гостиной хрущёвки в Мумбаи. "Ты же не пойдёшь в офис после родов? Ребёнку нужна мать дома", — бросила Кавита, не поднимая глаз. Гаутам, муж Тии, втиснулся в разговор, поправляя галстук перед зеркалом: "Мама, она получила повышение. Мы договорились — я заберу ребёнка из сада
Раджа, подросток из деревни в Пенджабе, каждое утро помогает отцу Балбиру доить буйволицу Гури. Мать Джасвиндер ругает его за опоздание в школу, пока месит тесто для чапати на глиняной печи. После уроков Раджа прячется в сарае с дедушкой Сантошем, который передаёт ему тюрбан с вышитыми золотыми нитями: *«Повяжешь — сила предков станет твоей, но терять нельзя, даже во сне»*. На следующий день,
В деревне Шивали, затерянной у изгиба мутной реки, 12-летний Раджа таскает ведра с водой из колодца, пока его сестра Мира выкладывает на крыше куски папайи для сушки. Их отец, плотник Дева, чинит сломанные телеги для торговца пряностями Гопала — тот вечно ворчит: *"Снова оси треснули? Ты мне всю прибыль съел, Дева!"* По ночам Раджа пробирается в заброшенный храм Ханумана, где находит
Раджив, 22 года, в рваной куртке цвета хаки, копался в двигателе старого трактора за хижиной из глины и соломы. Его отец, Сукхбир, сидя на корточках у кучи — глиняной печи — щелкал семечки, бормоча: «Деревня Шекхпур тебя вырастила, а ты как воробей — только город на уме». Сестра Раджива, Прия, 17 лет, в выцветшем салавар-камизе, таскала ведра с водой из колодца, крича: «Ма сказала, если до заката
Ох, помню эту вторую часть — ну ту самую, где все началось с того, что герои, кажется, вообще не планировали снова встречаться! Честно, я сначала скептически настроился: ну сколько можно тянуть одну и ту же историю? Но как же ошибался! Там такие приколы начались, что я чуть с дивана не упал. Особенно запомнился эпизод с коровами… Боже, да это же чистой воды абсурд, но смеялся до слёз! А ещё
О, этот фильм! Знаете, иногда натыкаешься на кино, которое вроде бы и не шедевр, но цепляет чем-то душевным. Представьте: яркие краски Пенджаба, бешеные танцы под дхол, и двое таких… ну, полярных противоположностей. Он — этакий мачо с мотоциклом и вечной спешкой, она — городская модница, которая в деревне даже курицу от козы не отличит. А как они друг друга бесят сначала — хоть стой, хоть падай!
Знакомьтесь с Виреном — парнем, который рулит рикшей по улочкам, а в голове крутит мечту о собственной машине. Ну, знаете, как бывает: годами копишь каждую рупию, почти уже чувствуешь руль в ладонях... И тут бац! Всё накопленное — пуф! — растворяется в воздухе. Вирен уверен: виноват Бхатти, его вечно хитрый хозяин. А тот, между прочим, дочку замуж сплавить пытается — Минни, ту самую, что рвётся