Успешный и знаменитый автор, чьи книги давно стали бестселлерами, ведет идеальную жизнь на виду у всех, но внутри его терзают тени прошлого. Детские травмы и незаконченные дела остались позади в его родном городе, куда он поклялся больше не возвращаться. Однако угроза со стороны таинственного шантажиста заставляет его пересмотреть это решение. Вернувшись домой, он сталкивается с городом, который будто застрял во времени, и с людьми, таящими старые обиды. Каждая улица напоминает о том, кого он
В Праге, рабочем районе Варшавы, Зося Рудник, студентка-реставратор, подрабатывает чисткой кирпичей от граффити в полузаброшенном дворе на Улице Окоповой. За ржавым гаражом она находит замурованную нишу с потрескавшимся блокнотом на немецком и ключом с выцарапанными буквами "W-44". Вечером, в зале библиотеки на Томашевской, ее друг Марек, слесарь из трамвайного депо, проводит пальцем по схемам водостоков: "Смотри, тут тоннель под Свентокшиской — в 43-м немцы его засыпали, но если
Марцин Бродский, водитель варшавского трамвая №23, каждое утро заворачивает в булочную на углу Солец и Томашской. Там берет рогалик с маком и термос с чаем, который жена Агнешка заваривает слишком крепко. Его маршрут проходит мимо полуразрушенной фабрики на Воли, где в дождь пахнет ржавым металлом. Однажды утром старик в помятом плаще, назвавшийся Юзефом, бросил в кабину свёрток: «Твой отец не утонул в Висле, мальчик. Ищи конверт под лестницей в доме на Злота». В гараже, разбирая старые ящики,
Марцин Ковальски, водитель трамвая №17 в районе Воля, каждое утро заваривает растворимый кофе в жестяной кружке с надписью «Gdynia’89». Его маршрут проходит мимо облупленных хрущёвок и стройки торгового центра, где рабочие в робах перекуривают у кранов. По вечерам он заходит в бар «У Збышка», заказывает журек с яйцом, слушает, как дальнобойщик Ежи хрипит про долги за грузовик: «Два месяца просрочка — отнимут как миленькому. Ты бы на моём месте что сделал?». Марцин молчит, перебирает мелочь в
Кася, с волосами, перепачканными в муке, каждое утро замешивала тесто в крошечной пекарне на улице Желязной. Ее сосед Марек, в рваной куртке и с гитарой за спиной, забегал за бесплатным рогаликом перед лекциями в Варшавском университете. «Тесто поднимется к утру, а ты?» — бросала она, вытирая руки о передник с выцветшим принтом клубники. Он смеялся, но в кармане crumлялась бумажка от врача — диагноз «астма» из-за плесени в сыром общежитии. По вечерам Агнешка, дочь хозяйки пекарни, рисовала
Знаешь, есть такая история — про двух поляков, Михала и Карину, которые летом махнули в Испанию подзаработать. Ну типичная же идея: море, солнце, немного евро на карман… А в итоге — бац! — и нашли друг друга. Представляешь? Они же даже не искали ничего серьёзного! Просто смеялись вместе над туристами, болтали ночами на пляже, а море там… Боже, оно как из открытки — такое, что аж дух перехватывает. Казалось, весь мир крутится вокруг их улыбок и этих дурацких шуток про паэлью. Но жизнь, как
Знаешь, есть такие моменты, когда смотришь на старые фотки и вдруг ловишь себя на мысли — эх, вот оно, самое яркое. Представь: крошечный городок где-то у Балтики, парочка подростков, которые вроде бы как все знают о жизни, но на самом деле даже не догадываются. Год? Да где-то на излёте совдеповских времён, когда магнитофоны гремели Queen из окон, а родители всё ещё вздыхали про "эту вашу рок-музыку". Помнишь, как в шестнадцать кажется, что мир умещается в три улицы, первую сигарету за
Знаешь, такие истории всегда будто клубком в горле стоят. Представь: прожил с человеком полжизни, похоронил, начал потихоньку приходить в себя — и тут бац! Всплывает, что твоя покойная жена, возможно, крутила роман с твоим же другом. С Олегом, с которым пиво пил и дачи соседями были. Вот тебе и дружба, да? А самое гадкое — даже не сам факт. Не можешь выяснить толком, правда или нет. Подступаешь к нему, а он то в молчанку играет, то уходит в какие-то туманные полупризнания. И сто раз уже