David M. Parks

В центре — Эмма, 28 лет, бариста в кофейне *Bean & Bells* на Мейн-стрит в провинциальном Уиллоу-Крик. Утром 12 декабря её застаёт врасплох поломка кофейного аппарата: пар из клапана шипит, как разъярённый гусь. «Снова? Да я ж вчера чистила!» — бормочет она, вытирая руки о фартук с выцветшим оленем. На помощь приходит Лиам, 32 года, владелец книжного магазина через дорогу, в клетчатой рубашке
Лина, программист с хронической бессонницей, замечает странности в системе уличного освещения возле технопарка в Сан-Хосе. Её коллега Том, инженер-электронщик, в разгар ночной смены тыкает пальцем в экран: «Вчера тут было пятнадцать фреймов камеры, сейчас — ноль. Это не глюк, Лина. Смотри — алгоритм сам переписывается». Они сверяют данные с датчиков: колебания магнитного поля совпадают с
Лайла Мёрфи, 23 года, возвращается в родной город после звонка от младшего брата Илайи, который исчез через два дня. В старом трейлере на окраине Портервиля она находит его телефон под койкой, забитой грязными футболками и пустыми банками из-под энергетиков. В закусочной *Mabel’s Diner* официантка Роза, жуя жвачку, бросает: «Он торчал с теми ребятами с фабрики», пока Лайла вертит в руках чек на
Клара, барменша из джаз-клуба в Истсайде, с татуировкой нот на запястье, каждую ночь вытирает стойку тряпкой с запахом лимона. Её брат, Итан, исчез после того, как оставил ей голосовое сообщение с фразой *«они слили всё в трубы»*. Марк, таксист с треснувшим зеркалом в машине, подбирает её под дождём на перекрёстке Вилшир и Ла-Бреа. В салоне пахнет мокрым кожаным сиденьем и старыми монетами. «Ты