Дениз Болисик

Эмир ковырял отверткой в двигателе старого «Фиата», когда Каан влетел в мастерскую с синим конвертом в руке. «Опять эти уроды из банка звонили. Говорят, если через неделю не отдадим долг за отцовский гараж, придут с болгаркой». Братья молча переглянулись – вонючий подвал в Балате с треснувшими стенами и ящиком ржавых инструментов был единственным, что осталось после смерти отца. В тот же вечер за
В стамбульском районе Кадыкёй 19-летний Эмре работает в булочной дяди, развозя симиты на потрёпанном мопеде. Утром, забирая коробки с маковой выпечкой, он натыкается на ржавый медальон с арабской вязью под прилавком. «Опоздал на десять минут, тесто уже пузырится», — ворчит дядя Ахмет, вытирая руки о фартук. Вечером Эмре показывает находку Лейле — студентке-историку, живущей в соседнем доме с
Эмир ковыряет трещину в глиняной крыше своего дома, пока ветер срывает лепестки жасмина с куста у порога. Внизу, на пыльной улице, Лейла развешивает на веревке постиранные фартуки, края которых выцвели от частой стирки. «Скворцы опять в старых гнездах крутятся», — бросает она, подбирая с земли упавшую деревянную прищепку. Эмир сплевывает известковую крошку с губ, поправляет потрескавшийся ремень
Эмир, худощавый парень в засаленной куртке, копался в моторе старой лодки у причала в Кадыкёе. Рядом валялись банки с маринованными оливками — завтрак, который забыл съесть. «Бензин снова пахнет дешевой ракией», — буркнул он, вытирая руки о штаны, когда услышал крики с рыбного рынка. Его сестра Лейла, в платке с выцветшим узором, спорила с торговцем из-за цены на ставриду: «Двести лир за кило? Да