Нирмал Риши

Раджеш копался в рисовом поле под палящим солнцем, когда старый трактор застрял в грязи. Рубашка прилипла к спине, а глина забилась под ногти. В деревне Чандрапур все знали: его семья владела этим клочком земли три поколения, но теперь застройщики из Мумбаи предлагали деньги. "Деньги сгорят, земля останется", — бурчал он, вытирая пот тряпкой. Дома жена Мина наливала чай в жестяные
Арджун, в потёртой рубашке с расстёгнутым воротником, тыкает карандашом в Миру через треснувшую парту: «Твой график по физике — бред. Трение зависит от площади? Ты уроки в *пана-лаучки* прогуливала?» Мира сбрасывает косу за спину, достаёт из рюкзака мятую тетрадь с пятном от чая. За окном глохнет авторикша, в классе пахнет жареным *пакора* из столовки. Раджа, щурясь через очки с заклеенной
Паани, с потрескавшимися пятками от постоянной ходьбы к колодцу, каждое утро таскала ведра через пыльный двор. Ее свекровь, Лалита, сидя на веранде с четками, бросала фразы в спину: «В нашем доме вода уходит быстрее, чем твоя удача». Муж Мадхани, молчаливый, ремонтировал велосипед у сарая, избегая глаз жены — знал, что спорить с матерью бесполезно. По вечерам Паани растирала масло в волосах
Анита, с утра закатав рукава сари, перетирала рис в тесной кухне, пока Радхика, её свекровь, щупала пальцами тесто для чапати. «Слишком сухо, — буркнула та, шлёпнув лепёшку на сковороду. — В нашем доме так не готовили». Вместо ответа Анита сунула под стол пакет с лишней солью — вчера Радхика трижды жаловалась на пересоленный дал. К обеду Арджун, муж, застал их за молчаливым перетягиванием каната:
Амиша, Мира и Прия живут в тесной двухкомнатной квартире в районе Бандра, Мумбаи. Амиша подрабатывает официанткой в кафе *Spice Corner*, по вечерам шьёт платья из обрезков шёлка, которые собирает на рынке Кроуфорд. Мира, в рваных джинсах и с ноутбуком под мышкой, учится на программиста — её мать каждый вечер звонит и кричит: *«Лучше бы замуж вышла, чем с этими… компьютерами возиться!»*. Прия
Амиша, 28 лет, работает швеей в маленькой мастерской в Джайпуре. Ее муж Раджеш, водитель автобуса, привозит домой новость: «Тесть хочет, чтобы ты переехала к его новой жене, Прие. Ей нужна помощь по дому». В комнате пахнет карри из соседней квартиры, а на полу валяется сломанная игрушка их пятилетней дочери. Амиша молча завязывает потрепанный сари покрепче, зная, что отказать свекру — значит
Раджвир копался под капотом старого мотоцикла в гараже на окраине Дели, когда Симран, в белом платье с вышитыми розами, случайно задела его ведро с водой. «Эй, принцесса, тут не парковка для твоих туфель», — бросил он, вытирая руки тряпкой. Она закатила глаза: «Если бы ты чинил так же хорошо, как шутишь, мой скутер не глох бы каждые пять метров». Ее отец, мистер Капур, владелец сети отелей, узнав
Никка, в потёртом сари цвета маренго, копалась в старом комоде с резными ручками. Под слоем маминых шерстяных шарфов нашла конверт с выцветшими чернилами: *«Моей дочери — прочти после смерти»*. Рука дрогнула, когда услышала шаги за спиной. "Что ты там нашла?" — тётя Мина скрестила руки, глядя на пыльный конверт. Никка сунула письмо за пояс, соврав про старые школьные тетради. За окном,
Нейя, 28-летняя копирайтер из переулков Лайонс Кэмп в Дели, каждое утро слушает мамин монолог за чаем с кардамоном: «Арджун из семьи Растоги — три квартиры в Гургаоне. Каран чинит машины в гараже твоего дяди. Риши… ну, он хотя бы джайн, как мы». По пути в офис на авторикше она спорит с сестрой Мирой: «Арджун вчера сказал, что жены не должны работать. Ты представляешь?» — «Зато подарит тебе
В рыбацкой деревушке Алангад два брата — Унни, коренастый задира в выцветшей рубашке, и Икки, худощавый мечтатель с потрепанным блокнотом в кармане — пытаются выжить после смерти отца. Они торгуют скумбрией на рынке, где Унни вечно спорит с теткой Раджаммой из-за цены: *«За эти кости ты хочешь 50 рупий? Да тут чайки голодные мимо пролетают!»*. По вечерам Икки чинит старый мотоцикл Yamaha во
Арджун, молодой инспектор из округа Патиала, постоянно спорит с начальником Суриндером из-за методов работы. Вместо протоколов он разбирается с мотоциклетными бандами на рынке Садар, где торговцы жалуются на поборы. «Ты думаешь, твоя форма защитит от пуль?» — хрипит Суриндер, разглядывая отчет о задержании контрабандистов с сахаром. Арджун игнорирует угрозы, пьет чай в лавке у Балджита, который
В центре — семейный бизнес Радха Шармы и его зятя Амриша Мехры, управляющих свадебным комплексом «Голден Шадиз» в переулках Старого Дели. Каждое утро начинается с перепалки с поставщиком цветов Маноджем, который вечно задерживает жасмин для мандапов: «Твои грузовики как черепахи — если сегодня корзины не придут, я тебя самого в гирлянды заплету!» Амриш, пытаясь сохранить лицо перед клиентами из
Лачи, в выцветшем сари цвета куркумы, каждое утро месит тесто на лепешки, пока её мать, Шакила, отсчитывает монеты для базара. В мастерской через дорогу Ланг, смазанный машинным маслом до локтей, разбирает двигатель старого Enfield. «Слушай, если снова опоздаешь с оплатой аренды, выгоню!» — кричит хозяин гаража, выплёвывая жвачку из окна. Лачи подходит к забору, протягивая в дыру между досками
В старом районе Мумбаи, между узкими улочками, заставленными ларьками с пряностями, 17-летний Раджеш подрабатывает в чайной лавке отца. Каждое утро он видит, как соседка Мира, дочь портного, вывешивает во двор разноцветные сари, а её брат Викрам гоняет мяч с местными мальчишками. «Эй, Раджу! — кричит Арджун, друг детства, протискиваясь между коробками с чаем. — Опять мечтаешь о колледже? Брось,