Ахмет Варлы

Лейла, 17 лет, копается в старом сундуке на чердаке дома в Ускюдаре. Под стопкой выцветших фотографий с видами Босфора находит дневник матери, Зейнеп, с пометкой *"Если прочтешь это, я уже не смогу вернуться"*. На кухне бабушка Халиме, помешивая *менемен* на сковороде, бросает через плечо: *"Не трогай вещи, которые не твои"*. Но Лейла уже вчитывается в строки о подпольных собраниях в заброшенной мечети возле Галатской башни и упоминаниях человека по имени Джемаль, чье имя
Эмили, 27 лет, из Колумбуса, штат Огайо, просыпается в душной комнате с видом на Босфор. На тумбочке — пачка сигарет «Tekel 2000», турецкие лиры и чужой телефон. В зеркале вместо её рыжих веснушек — смуглая кожа и чёрная бородка. «Боже, это кошмар», — бормочет она, тыча в экран пальцем с порезом от бритвы. Тем временем Джем, 30 лет, автомеханик из Стамбула, в её теле пытается объяснить коллеге Саре, почему забыл рецепт капкейков: «Может, просто кофе сегодня без молока?» В его голосе — акцент,
Эмир ковыряет трещину в глиняной крыше своего дома, пока ветер срывает лепестки жасмина с куста у порога. Внизу, на пыльной улице, Лейла развешивает на веревке постиранные фартуки, края которых выцвели от частой стирки. «Скворцы опять в старых гнездах крутятся», — бросает она, подбирая с земли упавшую деревянную прищепку. Эмир сплевывает известковую крошку с губ, поправляет потрескавшийся ремень на запыленных штанах: «Не скворцы это. Те улетели еще в субботу, с караваном Мустафы». За спиной у