Jasmine Batchelor

Кайл Меррик, 27-летний механик с татуировкой якоря на запястье, чинил сломанные вагонетки «Грозового экспресса» в заброшенном парке на окраине Сан-Диего. Каждое утро он заваривал кофе в треснувшей кружке с надписью *«Surf’s Up»*, пока старый охранник Рико, в пятнистой униформе, ворчал: «Опять эти туристы сломали карусель… Ты бы видел, как они фоткали ржавых русалок». В пятницу, разбирая панель
Лиам, в заляпанной маслом куртке, ковыряется в двигателе «Шевроле» 98-го года в гараже отца на окраине Санта-Крус. София, в фартуке с пятнами кофе, роняет поднос с чашками, когда замечает его в кафе «Морской бриз»: «Опять двойной эспрессо? Ты вообще спал?» — «Не выспался. Отец снова запил — пришлось ночью развозить клиентов». Она молча протягивает ему чизкейк с надломленным краем — «Бесплатно.
Дженна, медсестра из Бруклина, случайно находит в старом ящике с армейскими нашивками потрёпанный блокнот. На первой странице — детский рисунок единорога, подписанный *«Папа, когда ты вернёшься?»*. Это дневник Дина, её погибшего парня, который он вёл для их сына Джордана. В записях мелькают даты: 12 марта 2003 — *«Сегодня учил Джордана завязывать шнурки. Схватил мой берет и закричал: "Я
Лина Харпер, 27-летний техник по ремонту синтетических «суррогатов», ковыряется в проводах куклы-андроида в подпольной клинике на третьем этаже заброшенного торгового центра в Восточном Лос-Анджелесе. Вокруг — треснутые витрины с выцветшими манекенами, запах паяльника смешивается с химическим ароматом дезинфектора. Клиент, Карлос Мендоза, нервно теребит кепку: «Она должна шевелиться точь-в-точь