Жозе Рапозу

Карла, 22 года, втискивается в переполненный автобус после ночной смены в баре на окраине Сан-Паулу. На коленях — пакет с лекарствами для матери, у которой от постоянного кашля треснуло ребро. «Ты опять спишь на ходу?» — хрипит Мариана, соседка, протирая стойку тряпкой с запахом прогорклого масла. Клиент в потёртом пиджаке оставляет записку с номером: «Завтра, 21:00, отель «Сантос». 500 реалов».
В Лиссабоне, за столиком кафе "O Velho" на улице Аугушта, Рикардо Мендеш, 52 года, в мятом пиджаке, рисует на салфетке схему виллы в Синтре. Его напарник, Карлуш «Зубастик» Феррейра, щёлкает семечки, поправляет кепку с логотипом «Бенфика»: «Слушай, старик, сигналка там новая — инфракрасные датчики. Твоя племянница, та рыжая… как её… Маргарида, разберётся?» За соседним столиком
В портовом городке Алжезур, под выцветшими ставнями церкви Св. Антония, отец Амаро Перейра чинит старый кадило. Его пальцы в масляных пятнах скользят по цепи, пока за дверью шепчутся две старухи: «Слышала, у Каролины сын опять в тюрьме?» — «Не грех бы ему исповедоваться, да только наш падре всё с механизмами возится». В четверг, перед вечерней мессой, Амаро находит в исповедальне смятый листок с
Марку, студент-историк из Коимбры, находит в архиве университета потёртый дневник 1920-х годов с записями о пропавшей активистке Амалии. На полях — пометки чернилами и засохшие лепестки жасмина. Он замечает, что в тексте повторяются координаты заброшенной фабрики в Алфамe. «*Они заперли её в цеху с машинами, но она пела…*» — читает он вслух, перебирая страницы. В кафе на Праса-ду-Комерсиу Инеш,
Матиас, задержавшись на пересменке в пекарне на Rua Augusta, влетает в кафе "Bica" с прилипшей к куртке мукой. Карла, разворачивая плакат с граффити старого трамвая, бросает: "Опять *пастель-де-ната* везешь вместо мозгов?" Она поправляет синюю прядь волос, зацепленную за серёжку-якорек. Жуан, ворча, разливает *ginjinha* в треснутые рюмки — бармен забыл их выбросить еще в
В Лиссабоне, на рынке Кампу-де-Сантика, Бруно Алейшу, 34 года, в рваной кожаной куртке, торгует поддельными часами. Его сестра, Рита, 28 лет, в пятнистом фартуке, ругается с рыбником из-за тухлого мерлуза: «Ты мне последние две недели гниль подсовываешь!» Бруно замечает в толпе Эурику, бывшую жену, которая прячет лицо под капюшоном. Она кидает ему конверт с фотографиями их сына, Мигела, и ключом
Антониу, в кожаном пиджаке с выцветшими заплатками на локтях, тайком пробирался в бар *Três Vidas* после смены на текстильной фабрике. В кармане — потёртый блокнот с текстами песен, пахнущий машинным маслом. Мать, Роза, шила шторы на заказ в их квартире на улице Санта-Энграсия, где обои в кухне давно отклеились по углам. «Ты опять с этими людьми из подполья? — бросила она, не поднимая глаз. —
Луиш, лысеющий португалец в потёртой кожаной куртке, тащит ящики с контрабандными платами через доки Лиссабона. В кафе *A Padaria* его ждёт Софи, француженка с татуировкой жука на запястье. «Опять опоздал на час, — бросает она, разминая крошки пастель-де-ната. — Полиция в порту ищет грузовик с Марокко». Он достаёт из кармана ключи от склада в Алфаме: «Если Эдуардо спросит, скажи — я в Париже». На