Инга Нагорная

Лиза закручивает кран в раковине коммуналки на Невском проспекте, но вода продолжает капать. Соседка Нина Петровна стучит по батарее из-за шума, кричит через дверь: «Опять потоп устраиваешь!» Вечером Лиза сбегает к набережной Мойки, где Андрей, парень со стройки через дорогу, ждет ее с пакетиком теплых чебуреков. Он в краске на джинсах, смеется: «Держи, а то опять про библиотеку свою забудешь поесть». Они сидят на холодной скамейке, делят чай из треснувшей кружки с надписью «Ленэнерго». Лиза
Анна, в рваных джинсах и растянутом свитере, копается в чердачной пыли бабушкиного дома в Виннице. Под коробкой с пуговицами находит потрепанный блокнот 1940-х: "Люстра в гостиной — не просто люстра. Ищи нить под третьей плиткой". Марина, соседка-фотограф, щурится при свете фонарика: "Опять твоя бабка шифровала рецепты вареников?" — "Тут про папиного деда... Его расстреляли за связь с УПА", — Анна проводит пальцем по пятну от вишнёвого компота на странице. На
Марьяна, 17 лет, рылась в старом сундуке на чердаке бабушкиного дома в Житомире. Под стопкой выцветших платьев нашла жестяную коробку с пуговицами — одна, с треснувшей эмалью и узором в виде спирали, прилипла к пальцам. "Скинь, не бери чужое", — буркнул брат Олег, закручивая гайки на велосипеде у крыльца. На следующий день в школе пуговица нагрелась, а в тетради по алгебре появились формулы, которых не было на доске. Учительница, Надежда Петровна, щурилась: "Списала у кого?
Олександр, или Сашко, как его зовут друзья, возвращается в родной провинциальный городок под Киевом после смерти бабушки. В старом доме с облупленными обоями он находит ее дневник с пометкой *"1986"* и потрепанную фотографию молодого мужчины в военной форме. «Ты опять копайся в старье?» — спрашивает соседка Марьяна, заглядывая в окно с миской вареников. Сашко игнорирует, пока не замечает в дневнике упоминание своего имени: *"Сьогодні знову бачила його — нашого Олександра. Він у
Олег, бывший следователь с подрагивающими от постоянного курения пальцами, сидит в полуразрушенной кофейне на Подоле. За окном — Днепр, серый от осенних дождей. Марьяна, медсестра из ближайшей горбольницы, кладет перед ним папку с фото утопленников: «Третий за месяц. В карманах у всех — куски угля». Ее голос срывается на слове «уголь», будто она глотает комок сажи. Олег щурится, разглядывая снимки: на запястье одного из мертвецов — следы от нейлоновой веревки, как от тех, что используют на
Наталья, 34 года, вяжет шерстяные носки на кухне хрущёвки, пока раненый Виктор спит в соседней комнате. Его автомат валяется на табуретке рядом с банкой тушёнки — привёз с фронта, хотя войну здесь называют «АТО». Она аккуратно протирает кровь с его кителя тряпкой, пропитанной хлоркой, когда он внезапно просыпается: «Чай есть?» Кивает, ставит на стол жестяную кружку с ромашкой — аптечка опустела две недели назад. Вечером, пока муж ковыряет ножом засохшую грязь на ботинках, она звонит подруге
Оксана, 23 года, разгружает ящики с консервами на киевском рынке "Житний". Запах жареных семечек смешивается с выхлопами от маршруток. В кармане — смс от брата Марко: *«Знайшов ту роботу в Кракові. Виїжджаю завтра. Візьми мої кросівки зі шкафу»*. Она стирает пот с виска, замечает Юру, соседа по общежитию на Виноградаре, который тянет тележку с капустой. "Ти ж говорив, що не будеш тут горбатиться після інституту", — бросает он, сплевывая под колесо. Оксана молча поправляет
Игорь, бывший электрик, находит в заброшенном цехе свёртки с медными проводами. Место пахнет машинным маслом и ржавчиной. Он звонит Славе, своему брату: «Забирай фургон, тут на месяц хватит». Слава приезжает в рваной куртке, спотыкается о разбитую бутылку из-под горилки. За ними уже следят — местный «авторитет» Борис с сыном-подростком. Утром Оксана, жена Игоря, стирает в тазу окровавленную рубашку. «Опять дрался?» — она тычет в синяк под его глазом. Игорь молчит, жуёт хлеб с салом. На столе —
Оксана, живущая в пятиэтажке на окраине Кропивницкого, каждое утро выносила во двор треснувшее ведро с картофельными очистками для кур. Её муж Игорь, слесарь с завода «Красная Звезда», однажды забыл закрыть клетку — рыжая несушка сбежала через дыру в сетке к соседке Марии Ивановне, которая как раз развешивала мокрое белье. «Ты опять свою птицу не досмотрела! — крикнула та, тыкая пальцем в перья у своего забора. — Всю грядку с петрушкой раскопала!» Оксана, не отрываясь от вязания носков на
Степан, механик из портового городишка под Феодосией, каждое утро ковырялся в моторе сгоревшей «Волги», пока пальцы не чернели от мазута. Ольга, его жена, в это время вытирала меловую пыль с рукавов кофты после уроков в полупустой школе — дети разъехались, остались только сын рыбака да близнецы из семьи виноградарей. Вечером у ларька «Морячок», где продавали пересоленные чебуреки, Степан тыкал вилкой в хрустящую корочку: «Крышу опять протекает. Может, правда, лодку дедову пустим на дрова?»