Анна Иванова

Алексей, водитель маршрутки из Одессы, каждое утро заворачивает за углом пятиэтажки купить кофе в стаканчике и булку с маком. Его сосед Вадим, бывший военный с татуировкой волка на шее, шепчет у подъезда: *«Леш, в 305-й бабка третий месяц в реанимации. Ключи у меня — делаем чисто, пока соседи по дачам»*. В сумке у Алексея — поддельные документы на квартиру, завернутые в газету «Сегодня», пахнущую
В Черновцах, на улице с облупленными хрущёвками, Оля, 17 лет, нашла в сарае деда старую коробку с письмами на румынском. На кухне, пока баба Параска резала борщовую заправку, спросила: «Це від діда Івана?» — «Кинь, там кури про когось». На следующий день Оля с парнем Марко поехали на заброшенный кирпичный завод, где в 50-х работал её прадед. В кармане джинсов — смятая карта с пометкой «колодец»,
В небольшом городке под Львовом двадцатитрехлетний Валентин подметает аллеи заброшенного кладбища, поправляя сползший шарф. Его наставник, Игорь, шестидесяти лет с лишним, чинит ржавую калитку, бурча: «Опять венки с могилы Степана украли… Третий раз за месяц». Вечерами они греются в сторожке: Игорь разливает чай в треснутые кружки, Валентин разглядывает старые фото в альбоме с выцвевшими
Остап, вернувшись из Киева в родное село Заросляк, заметил, что колодец во дворе бабушкиной хаты почти пуст. В місцевій церкві святой Параскевы старухи шептались про прокляття, а Марьяна, вчителька з сосіднього дома, показала ему засохлі грядки з помидорами: «Раніше дощі ліли як з відра, а тепер земля тріскається, наче пісок». Вони нашли старого пасічника Івана, який водив их до лісу, де раніше
Маруся, 12 лет, зарылась в старый мамин свитер с дыркой на локте. Походка отца — стук каблука о бетон — теперь только вибрация в полу. В подвале, куда они перебрались после взрыва, пахло сыростью и горелым сахаром. Бабушка Оксана ставила на ящик из-под патронов банку с тушёнкой: *«Съешь, пока крысы не учуяли»*. Девочка щупала горло, пыталась вытолкнуть звуки. В кармане — обгоревшая фотография: