Виктория Билан

Оксана моет полы в кафе возле киевского вокзала, когда находит в подсобке старую коробку с фотографиями. На снимке — девушка с родинкой над губой, как у нее. "Це ж я? — шепчет она, переворачивая карточку. — *Дарина, 1989 рік. Святошин*". В тот же вечер она едет в хрущевку на Оболони, где соседка-пенсионерка вспоминает: "Твоя матір працювала на шинному заводі. Перед смертю віддала
Оля, 16 лет, в джинсах с потёртыми коленями, прячет пачку сигарет «Кент» под подокзальным мусорным баком, пока мать Людмила в засаленном фартуке пересчитывает мелочь для автобуса. В их хрущёвке на окраине Винницы трещит радио — «Мелодии Украины» заглушают крики соседа-алкоголика. «Хватит с этими твоими рисунками! — царапает голос Людмила, разбивая яйцо в миску с тестом. — Вчера Светка из
Надя, 14 лет, в рваных кедах с отклеенной подошвой, моет полы в харьковском интернате. Запах хлорки смешивается с ароматом булочек из соседней столовой — она крадёт одну, пряча под фартук. Подруга Ира, с татуировкой дракона на запястье, шепчет: *"Твоя мамка в том кафе на Сумской работает. Видела, как сигареты покупала"*. Надя копит гривны в жестяной банке из-под кофе: 327 — хватит на
Марьяна, младший бухгалтер из киевской конторы, получает смс от брата: «Мать в больнице, 3-й этаж. Приезжай до пятницы». В автобусе «Киев-Яремче» она грызет леденцы «Душистый мед», чтобы не укачало. Тарас, ее старший брат, встречает на остановке в выцветшей куртке цвета хаки. «Дом рушится, крыша течет. Продавать надо», — говорит он, разбивая лопатой лед в колодце. В комнате, где умерла мать,
Марина, бариста в кофейне на площади Рынок во Львове, каждое утро выставляла на прилавок вазу с черничными маффинами. Олег, фотограф, брал эспрессо «на вынос» и садился за столик у окна, протирая объектив салфеткой с логотипом заведения. «Опять эти зерна из Гватемалы? — спросил он, сморщив лоб. — Кислинка режет». Она потрогала брелок в форме чашки на связке ключей: «Попробуй добавить сахар. Или
Артём, 17 лет, втихаря мастерит радиоприёмник из старых деталей в подсобке киевского завода «Прогресс». Его сосед по общежитию, москвич Игорь с татуировкой скорпиона на ключице, ворчит, разбирая банку тушёнки: «Ты этими железяками границу не сломаешь. Через месяц меня обратно в общагу на Тимирязевской выселят — там хоть печки работают». Артём кидает в него болт с резьбой — промахивается, попадает
Лена, парикмахер из Ивано-Франковска, каждое утро покупала кофе в «Старой Печи» на улице Грушевского. Бармен Слава, с татуировкой совы на запястье, всегда клал два куска рафинада — она ни разу не говорила, что любит сладкое. Вечерами она чинила потрескавшиеся обои в хрущевке, оставшейся от бабушки, а он искал деньги на ремонт кофейни через знакомых таксистов. «Ты как будто строишь замок из
Степан, механик из портового городишка под Феодосией, каждое утро ковырялся в моторе сгоревшей «Волги», пока пальцы не чернели от мазута. Ольга, его жена, в это время вытирала меловую пыль с рукавов кофты после уроков в полупустой школе — дети разъехались, остались только сын рыбака да близнецы из семьи виноградарей. Вечером у ларька «Морячок», где продавали пересоленные чебуреки, Степан тыкал
Антон, в рваной куртке цвета хаки, прячет пачку «Беломора» за отворот рукава. Его друг Олег, с татуировкой «Слава» на шее, разбивает яйцо о край печки в полуразрушенной хрущёвке под Донецком. «Опять свет вырубили», — бурчит Олег, помешивая консервированную тушёнку. Антон молча достаёт из рюкзака патроны, завернутые в газету с заголовком о переговорах в Минске. За окном — перепаханная воронками
Люба в синем халате с выгоревшими рукавами сортирует болты на конвейере завода «Прогресс». После смены забирает сына Витю из школы №14 — мальчик рисует в тетради танки, молчит. Вечером, в квартире с обоями в цветочек, она ставит чайник, на полке — фото мужа в чёрной рамке: стекло треснуло по углу. В столовой завода Сергей, новый механик из Киева, протягивает ей стакан компота: «Ты вечно
Оля, с выцветшим платком на голове, тащит ведро из колодца во дворе многоэтажки в Краматорске. Ирина, соседка снизу, хрипло кричит из окна: «Опять всю воду забрала? У меня ребенок пеленки запарил!» Оля швыряет железную кружку в лужу — брызги летят на ржавые гвозди в заборе. На следующий день она находит в подъезде разбитую банку с тушенкой, которую прятала под лестницей. Взрыв на промзоне за
Наталья, хирург из Киева, возвращается в родной провинциальный городок после развода. Её сын Андрей, 14 лет, таскает коробки с книгами в бабушкин дом — обои в мелкий цветочек, треснувшая теплица во дворе. "Здесь даже интернет еле ловит", — бормочет он, пиная ржавую банку у забора. В районной больнице, где теперь работает Наталья, очередь у кабинета: пенсионерка с давлением, подросток со
Майор Игорь Громов, в мятом кителе с пятном от эспрессо на рукаве, дежурил у заброшенной станции метро «Сокольники». В кармане — смятая открытка от дочери: *«Пап, привези слоника из командировки»*. Внезапный гул, трещина в стене, запах паленой резины — и он провалился в овраг за ВДНХ, где вместо асфальта оказался ковер из хвои. В Арвароне, где небо зеленело, как старая медная крыша, его встретила
Киев, район Оболонь. Артем, 19 лет, в рваных джинсах и серой толстовке, пялится в окно общаги — треснувший чайник на подоконнике кипит, а из соседней комнаты несет дешевыми сигаретами. «Опять долги по матану?» — Игорь, сосед с татуировкой волка на шее, швыряет ему пачку «Ротманс». Артем молча берет сигарету, зажигает от газовой горелки. Внезапно звонит телефон: «Через час на Лыбедской. Придешь —
Знаешь, иногда жизнь преподносит такие сюрпризы, что хоть святых выноси. Вот представь: двадцать лет вместе, казалось бы — всё стабильно, дети, быт... А потом бац! И узнаешь, что твой ненаглядный супруг уже который год крутит роман на стороне. У Риты, бедняги, вообще земля из-под ног ушла. А тут еще сын в аварию попадает — сердце материнское, наверное, просто разорвалось. Но самое поганое? Ее
Знакомо, правда? Город как город — такие же серые офисы, кафешки на каждом углу, толкучка в метро по утрам. Вроде бы все просто: люди встречаются, влюбляются, ругаются из-за мелочей, пытаются поймать за хвост свое счастье. Ну, как обычно. А вот если приглядеться... Ой, тут-то и начинается самое интересное! За этими аккуратными шторами многоэтажек, за улыбками в соцсетях прячутся такие истории,
Знаешь, история как будто про тысячу женщин вокруг – Анка, тихая такая, мышь офисная, и муж Лёха, работают вместе в этой гламурной конторе с косметикой. Живут себе помаленьку, вроде всё ок: зарплата, ипотека, субботние посиделки с винишком. Анке-то кажется, что она счастлива, ну а как иначе? Пока в день тридцатки не ловит мужа на измене – и не с кем-нибудь, а с ее же начальницей! Представляешь?
Знаешь, как иногда кажется, что деньги решат все проблемы? Вот история про человека, который в это свято верил. Представь: успешный бизнесмен, семья, казалось бы, жизнь удалась. Но как только он возвращается в родной город — бац! — узнаёт, что отец погиб при странных обстоятельствах. А ещё оставляет после себя старинный особняк, полный загадок. Ну, сын-то решил: продам дом, поправлю финансы — и
Знаешь, эти ребята из спецотдела «Сокол» — они вроде как наши местные супергерои, только вместо плащей — бронежилеты и вечное недосыпание. Вот уже который месяц город будто сошел с ума: то взрыв на пустыре, то подозрительные фуры у складов. А все ниточки-зацепки, понимаешь, ведут в какую-то контору с пафосным названием «Цель». Инвестиции, акции… Да ладно! Сейчас выяснилось, что они там не столько
Знакомьтесь с парой математиков — вроде бы умники с блестящим будущим, но тут бац — дефолт 2004-го всё рушит. Ну и что, думаешь? Ребята не растерялись: сначала пекарню крохотную открыли (представляешь, гении интегралов и булочки с маком?), потом ларёк, а там и до компьютерного магазина докатились. Но это, по-моему, просто фон... Главное-то — люди. Вот Алла, например. Муж — гений-неудачник, а тут