Федор Гуринец

Оля, журналистка из хрущёвки на Оболони, после третьего свидания заявила Андрею, инженеру с Подола: «Месяц поживём вместе — потом решим. Но если оставишь мокрое полотенце на кровати, выгоню в первый же день». Они сняли однокомнатную на Троещине — трещина в ванной, соседский телевизор через стену. Утром он ставил турку на плиту, забывая выключить газ; она рылась в его куртке, находя чеки из бара с
Люся, 32 года, работает кассиршей в сельмаге возле вокзала. Каждое утро она покупает у бабки Поли коровье молоко в пластиковой бутылке, пока та ворчит: «Опять сдачу задержала, как в прошлый вторник». По вечерам соседка тётя Галина стучит в стену, если Люся включает сериалы громче обычного — телевизор «Горизонт» 90-х, антенна обмотана фольгой. Мать звонит с вопросами про свадьбу: «Васька из МРЭО
Оксана, официантка в заведении возле старого трамвайного кольца, протирала стойку тряпкой с запахом прокисшего компота. За углом, у окна с отслоившейся краской, Марьяна в зеленом берете ковыряла вилкой в холодном варенике и рисовала углем на салфетке облезлого воробья. «Ты опять за кофе не доплатила», — бросила Оксана, указывая на пятно от кофе на чеке. В ответ услышала: «Это комплимент за твой
В харьковской больнице №3 медсестра Оксана Коваль прячет флакон кордиамина в карман халата. Ее брат Андрей, лежащий в соседнем корпусе с пороком сердца, уже неделю не может получить бесплатные препараты. «Опять брали из утиля?» – бормочет санитарка Люда, разгружая коробки с просроченными медикаментами. Оксана молча поправляет потертый чехол на тонометре, глядя на пятна сырости на потолке
Саша, в потёртых кедах и чёрной ветровке, крутил педали по ночному Киеву — от «Жуля Верна» на Подоле до полупустых многоэтажек Троещины. В рюкзаке стучали контейнеры с суши для девушки с Борщаговки, которая вечно писала в мессенджере: *«Ты где? Через полчаса парикмахер закрывается»*. В наушниках трещала рация диспетчера: «Шестой, бери заказ на Лысенко, 14, квартира третий подъезд — клиент
В старом здании школы с облупленными стенами и вечно запотевшими окнами директор Анна Петровна патрулировала коридоры, выискивая нарушения. Её чёрный костюм щелкал пуговицами по перилам, когда она выхватила у Саши Грищенко наушник со словами: "Ты у меня на линейке будешь гнить, как эти яблоки в твоём портфеле!" После уроков дежурные мыли полы в актовом зале, где висели портреты Лысенко
Оля, 23 года, в заправленой вишиванке поверх джинс, таскает ведра с водой из колодца в селе Горошино, пока ее дед Иван ковыряет мотокультиватором грядку с буряками. «Ти ж хотіла в Київ вчитися?» — хрипит он, вытирая лоб клетчатым платком. «Після того, як школу закрили, хто дітей возитиме до райцентра?» — бросает она, разливая помидоры в банки на кухне с облупленым кафелем. Вечером, пока соседки
Олег, механик с заправки на выезде из Каменец-Подольского, три недели не замечал трещину в кухонном окне, пока Марина не ткнула в стекло мокрым полотенцем: «Опять сквозняк! Ты же обещал заменить ещё зимой». В ящике комода под слоем старых квитанций они нашли письмо от нотариуса — дедов дом с яблоневым садом мог перейти к дальнему родственнику, если за месяц не соберут справки. «Там же участок за
Саша, 16 лет, в джинсовой куртке с оторванной пуговицей, копался в ящике комода на третьем этаже хрущёвки на Оболони. За спиной гудела стиральная машинка, из кухни доносилось: "Опять крошки на столе! Ты хоть хлеб резать научись!" — мать Марина Игоревна стучала ножом о разделочную доску. В старом альбоме между фотографий выпускного нашёл ключ от гаража покойного отца — тот самый, с синей
Оксана развешивала на балконе белье, когда заметила, что соседский кот снова стащил вяленую рыбу с подоконника. «Ти шо, знов?» — крикнула она в пустоту, зная, что Василь Иванович уже ушел на рынок. Внизу, возле остановки, Андрей пинал колесо старого «Запорожца» — аккумулятор сел, а до автосервиса в райцентре нужно тащиться на попутках. «Може, продамо це корыто і купимо нормальну машину?» —
Максим, таксист с рыжими усиками и вечным запахом сигарет на куртке, копил на новый ингалятор для дочери Ани. Каждую ночь он возил пьяных клиентов из центра Киева в спальные районы, считая часы до утренней смены Наташи в больнице. «Врач сказал, старый уже не держит давление», — бросила она утром, завязывая шнурки Ане, пока девочка кашляла в платок. В такси Максим находил крошки от печенья,
Олег, в выгоревшей от солнца рубахе, топчет картошку в жестяной миске, когда Иван врывается в хату. «Німці знову забрали свиней у Коваля, — хрипит младший брат, размазывая грязь по лбу. — Їхатимуть через ліс завтра». Олег бросает ложку: «З УПА підемо — перехопимо». Иван молчит, достает из-за пазухи листовку с красной звездой. «Ти з ними?!» — Олег хватает брата за грудь. «А хіба в бандерівців є
Марьяна, в рваных джинсах и с рюкзаком, заляпанным краской, торчит у гаража на Оболони. Рядом Олег, в очках с переклеенной дужкой, тыкает в трещину на стене: «Вот тут нарисуем маки — будут как кровь». Из подъезда несет жареным луком, а под ногами — битые бутылки из ночного «Тараса Бульбы». «Опять мусор не вывезли», — бурчит Марьяна, подбирая обертку от «Рошен» и суя ее в карман. По дороге в школу
Семен, водитель грузовика, и Людмила, парикмахер из Одессы, делят тесную киевскую квартиру в старом доме возле Дарницкого рынка. Их свёл общий знакомый из-за долгов за коммуналку: у Семена не хватало денег после развода, у Людмилы муж пропал, оставив квитанции. Утром их дети — его дочь Маша, 14 лет, и её сын Андрей, 16 — сталкиваются в коридоре, споря за душ. «Ты опять полчаса грела воду!» —
Степан, механик из портового городишка под Феодосией, каждое утро ковырялся в моторе сгоревшей «Волги», пока пальцы не чернели от мазута. Ольга, его жена, в это время вытирала меловую пыль с рукавов кофты после уроков в полупустой школе — дети разъехались, остались только сын рыбака да близнецы из семьи виноградарей. Вечером у ларька «Морячок», где продавали пересоленные чебуреки, Степан тыкал
В селе под Ивано-Франковском старик Иван копался в огороде, поправляя покосившийся забор из горбыля. Старший сын, Андрей, 34 года, привез из города пластиковые окна, но бросил их у сарая, хмурясь: «Ты бы хоть кур покормил, батя, а не с этим хламом возился». Отец махнул рукой, доставая из кармана смятый блокнот с долгами за свет. Младший, Денис, 28 лет, три года назад укатил в Ригу — работал на
В котельной горбольницы Микола топит печь каждый день, затягиваясь дешевыми «Примами». После смены он несет старуху-соседку в травмпункт на спине, но сам попадает под «Жигули» на перекрестке возле рынка. В приемном отделении медсестра Оксана, поправляя капельницу, шепчет санитарке: «Смотри, вон тот — из министерства, я фото в газете видела». Микола, с гипсом на ноге, хрипит: «Я ж не чиновник, я
Оксана вытирала руки об фартук, глядя, как Андрей ковыряет отверткой в моторе старого «Запорожца». «Опять всю ночь пропил?» — бросила она, хлопая дверью сарая. Муж промолчал, только стукнул капотом. В селе уже неделю обсуждали, что землю за рекой хотят выкупить под стройку какого-то торгового центра. Вечером к ним зашел сосед Степан, принес банку домашней тушенки. «Ты ж понимаешь, Андрюха, если
Олег, в засаленном комбинезоне, ковырялся в двигателе «девятки» в гараже за старым хрущевским домом. Катя, обмотав шею шерстяным платком, пересчитывала выручку на овощном рынке — пахло гнилой капустой и подгоревшим маслом из чебуречной. «Санька из автосервиса звонил, — сказала она вечером, выкладывая на стол тушеную картошку. — Предлагает тебе подработать на «левых» запчастях. Говорит, через
В центре — Дмитро, 27 лет, механик из Житомира. Его сестра Оксана, 24, работает в пекарне на Андріївському узвозі. Утром он чинит «Днепр» соседа, пока та закатывает тесто, ворча: «Дмитре, ти знову забув про рахунки?» — «Та годі вже, — бурчит он, — завтра справлю». Вечерами они слушают старый радиоприемник в квартире с облупленными обоями, где на холодильнике — записка от матери, умершей год
Максим, менеджер из Москвы, прилетает в Одессу с коробкой образцов консервированной сайры. В аэропорту его встречает таксист Валера в выцветшей футболке «Adidos». «Вы ж в гостиницу? Или сразу к нашим рыбакам?» — хрипит он, закидывая чемодан в багажник «Ланоса». По дороге Максим звонит начальнику: «Сергей Петрович, я на месте. Думаю, договоримся за два дня». В гостинице «Черное море» его селят в
Представляешь, 17-летняя цыганочка Ляля, отчаявшись найти деньги, решает ночью вломиться в особняк местных олигархов Свиридовых. А там — облом! Попадается на глаза сыну хозяина, Сергею. И тут вместо вызова копов парень выдаёт: «Выходи за меня!». И ведь соглашается же! Ну, классика — романтика на грани фола, а? Но всё, конечно, не так просто. Свадьба-то маячит на горизонте, но вокруг них начинает
Знаешь, есть такая драма про семью Шалимовых – ну, эти вечные истории про богатеньких, где всё шикарно до первого поворота судьбы. Отец семейства, Юрий, – типичный «акула» из бизнеса с госчиновничьей прокачкой. Жена Людмила, сын Дима, дочка Таня… Вроде бы идеальная картинка, пока не начинаешь копать. А всё лопнуло из-за любви, как водится. Дима втюрился в провинциальную девчонку Юлию – родители,
Вот, знаете, жила в деревне одна Фродя — ну, или Фродей, как все ее звали. Афродитой-то величал только батюшка покойный да Пашка, тот самый, с которым жизнь раскидала... Эх, до сих пор щемит, как вспомню. Ревнует он, понимаешь, к какому-то следователю мальчишке — бац, собрал манатки да в город смылся. И пропал. Насовсем. А годы-то шли — не успела оглянуться. Молодость ушла, будто и не было. Ни
Знаешь, вот такая история закрутилась у одного парня по имени Иван Захаров. Только дембельнулся из армии — и сразу в объятия Тани, дочки местного участкового. Девчонка-то в него втюрилась по уши, ну а он… Ну, ты понимаешь, молодой, горячий. Да только проснулись они вместе — а на пороге уже батя Тани с ружьём и ультиматумом: "Женись, а то хуже будет!" А Иван-то как листик дрожит — ведь в
Представляешь, Сашке всего восемнадцать, а она уже как этот заброшенный двигатель на свалке — вроде и потенциал есть, да только никто не верит, что заведётся. Выросла в детдоме, научилась крутить гайки лучше, чем строить планы на жизнь. Автомобили? Да она их как свои пять пальцев чувствует! Мечтала собрать машину мечты с нуля, да только в гараже пусто — и в карманах тоже. «Пойду механиком
Знаешь, иногда кажется, что быть красивой — это как выиграть в лотерею. Ан нет! Вот смотри: главная героиня — ну та самая, с лицом, от которого парни штабелями падают — вдруг решает, что её красота только мешает. Представляешь? Добровольно превращается в серую мышку — прыщики, очки, волосы паклей. И ведь не просто так, а чтобы... достичь своих целей! Ну типичное "ах, вы меня не любите душой?