Ибуки Кидо

Масамунэ, с кругами под глазами, пялится в ноутбук на кухне. На столе — чашка холодного кофе и смятая пачка сигарет. Из-за двери доносится голос Сагири: «Твой протагонист — идиот. Зачем он лез в пещеру без факела?» Она сидит в комнате, заваленной мангами и чипсами, рисуя на графическом планшете. В углу валяется футболка с надписью «Не мешай». Масамунэ щелкает мышкой: «Если уберёшь из эскиза эти... прозрачные ленты, редактор не пришлёт нам угрозы на email». Сагири хмыкает, добавляя ещё больше
Сакута, курьер с рыжим ежиком волос, целыми днями петляет по переулкам Сибуи на потрёпанном Honda CB250. Заказы он принимает через старый кнопочный телефон с треснутым экраном — клиенты ворчат, что он вечно опаздывает из-за объездов: *"Чёрт, опять пробка у станции Синдзюку… Ладно, по тротуару проскочу"*. В гараже за авторемонтной мастерской Оно, его соседка детства, ковыряет в карбюраторе разводным ключом. На полу лужи машинного масла, пахнет соляркой. *"Снова раму погнул? Хватит
Юкио, 19 лет, ковыряется в записях отца в тесной мастерской, пропахшей углём и маслом. На полу — обломки клинка с синеватой хамоной. «Почему сломался именно здесь?» — бормочет он, проводя пальцем по трещине возле цубы. В ящике с инструментами под слоем пыли лежит карта уезда Идзумо: красный крест возле водопада Сюкэндзи. Ночью к нему пробирается соседский мальчишка, Таро, и суёт смятый листок: «Старик Синдзиро говорил, что настоящий клинок пьёт лунный свет. Они за ним придут». За дверью
Мао, сонная и в растрёпанных волосах, роется в холодильнике за кусочком тофу для завтрака, пока Юки в соседней комнате повторяет шаги из вчерашней хореографии. «Опять забыла третью комбинацию?» — кричит Хикари, не отрываясь от эскиза платья с оборками. В Star Harmony Academy после уроков они толпятся у старого пианино в классе музыки: Мао пытается подобрать аккорды для новой песни, Юки ворчит, что ритм слишком быстрый для её твистов, а Хикари, облизывая палец, стирает карандашный набросок на
Синтаро, 28 лет, в синей рубашке с пятном от кофе на манжете, каждый день едет из съемной квартиры в районе Адати в офис на станции Сибуя. Утром 12 марта возле велопарковки у супермаркета он находит дрожащего трехцветного кота, застрявшего в пластиковом контейнере для мусора. «Ты тоже ненавидишь понедельники?» — бормочет он, высвобождая животное. Кот исчезает, а вечером того же дня на пороге появляется девушка в промокшем желтом плаще: «Можно молока? Меня зовут Сакура». Она спит на сложенном
Масумунэ Идзуми, 17-летний автор лайт-новелл, живет в тесной токийской квартире с рваными обоями и вечно запотевшими окнами. Его сводная сестра Сагири, 12 лет, не выходит из своей комнаты шесть лет, общаясь через дверь фразами вроде: «Принеси рамен, иначе сожгу твои черновики». Масумунэ пишет ночами под мерцание экрана ноутбука, разбрасывая по столу пустые банки энергетиков — его единственный заработок спонсирует их скудный быт. Однажды он обнаруживает, что таинственный иллюстратор «Эроманга»,
Маю, старшая из сестер, каждое утро замешивает тесто в пекарне, доставшейся от матери. Ее пальцы, покрытые засохшей мукой, механически выбивают ритм на столе, пока младшая Ая раскладывает булочки с карри на витрину. "Снова подорожала мука, — бормочет Маю, — придется договариваться с тем парнем из префектуры". Средняя, Хибари, в углу пересчитывает выручку, поправляя очки, заляпанные жиром от круассанов. Клиенты ворчат: "У «Токио-Март» скидки на французский багет". Сестры
Рыбак Такуя Осиро, живущий в портовом районе Сакаиминато, находит жестяную коробку с тремя мёртвыми клестами во время утреннего разгрузочного цистерн. Запах тухлой сельди смешивается с ароматом жареных карамелизованных каштанов из соседнего ларька. Незнакомец в зелёном плаще с выгоревшими плечами хрипит: *"Птицы не для тебя. Вернёшь, когда ветер сменит направление"*, оставляя на причале следы босых ног в рыбьей чешуе. Жена Такуи, Фумико, обнаруживает коробку в ящике с воблой, пока муж
Рёта, 17 лет, сидит на кухне в съёмной квартире в Сибуя, вскрывает банку энергетика. На столе — ноутбук с зелёными строками кода, рядом — распечатанные билеты на поезд до Осаки, которые он украл у матери. Его друг Синго, в потёртой кепке *Nissan*, тыкает пальцем в экран: *«Тут ошибка в формуле. Если F — это судьба, то почему мы игнорируем погрешность температурных данных?»* За окном дождь, на подоконнике мокнет горшок с кактусом, подарок умершего отца Рёты. Аой, одноклассница с розовым меланжем
Сората, второкурсник с вечно мятым галстуком, задел флагшток у школьных ворот, когда спешил на утреннее собрание. Металлическая труба грохнулась на асфальт, порвав красно-белое полотнище. Из-за угла вышла Хината, председатель совета класса 2-B, с папкой протоколов в руках. «Ты что, с ума сошел? Директор вчера три часа о патриотизме орал», — бросила она, поправляя очки. Сората, подбирая обломки, пробормотал: «Скажешь ему — сдохну от тестов на выносливость». Хината присела рядом, достала пластырь
Рэй, студентка из токийского кафе "Аояма", случайно натыкается на потёртую куклу в картонной коробке, когда ищет старые кофейные чашки в подвале. Лицо куклы покрыто трещинами, платье пахнет плесенью и ладаном. "Ты тоже потерялась?" — бормочет она, протирая пыль тряпкой. Ночью Рэй слышит шёпот: "Найди мой дом у реки". На кухне капли воды сами складываются в контуры карты — район, где когда-то стояли деревянные дома с синими крышами. В перерывах между сменами она
Представляете, жил-был парень — Банри Тада, и вдруг бац! Память как ветром сдуло после какого-то жуткого происшествия. Вообще ничего не помнит: ни родных, ни друзей, ни даже как зовут соседского кота. Ну и что делать? Решил, видимо: «Фиг с ним, начну всё с нуля!» — собрал рюкзак и рванул из своего захолустья прямиком в Токио. Поступил на юрфак, конечно — куда же еще? А там, после скучнейшей линейки в универе, он, как слепой щенок, блуждает по кампусу. Серые корпуса, толпы студентов — голова
Ох, вот это история! Представляешь, Акито и Акико — родные брат и сестра, но не виделись целых шесть лет. Шесть! А потом — бац! — Акико врывается обратно в его жизнь, переезжает к нему и даже в ту же школу попадает. И все бы ничего, да только у девочки… ну, скажем так, *не совсем сестринские* чувства. Она им с головой заболела — идеализирует брата до мурашек: «мой самый идеальный, самый красивый, единственный на свете!» Да она в него влюблена по уши, и хочет не просто обнимашек, а куда