Кэссиди Наджент

Эмили, 23 года, вытирает стойку в кафе на углу Пятой улицы и Вязового переулка. Её рыжие волосы собраны в небрежный пучок, на фартуке — пятно от вчерашнего латте. "Эй, новый рецепт сиропа пробовала?" — Лена, её соседка по квартире, тычет кистью в банку с ванилью, оставляя сиреневые мазки на стене за столиком у окна. В 8:17 утра Джейк, парень в потёртой кожаной куртке, берёт эспрессо навынос и роняет чек с номером телефона. Эмили поднимает бумажку, пока кофемашина шипит, и суёт её в
Эмили, в потёртой кепке и с подпалиной на руке от гриля, моет посуду в кафе *Лагуна* у озера Кристалл. Джейк, парень с выцветшей татуировкой якоря на запястье, заказывает кофе и роняет мелочь из рук: «Чёрт, я же только приехал, а уже всё ломаю». Она смеётся, замечая его рюкзак с биркой автовокзала. Он говорит, что сбежал от отца-алкоголика в Торонто, ищет работу. Эмили приводит его к дяде-рыбаку, который ищет помощника для ремонта лодок. По дороге они останавливаются у старой пристани, где
Лейла, дочь фермеров из Саскачевана, каждое утро начинала с проверки ограждений для овец. Ветер гнул стебли пшеницы, а ее младший брат Эйден возился со сломанным трактором, ругаясь: «Опять масляный фильтр забился — этот ржавый хлам надо на металлолом сдать». В кафе «Серебряный клен» она встречала Джейкоба — сына чикагского риелтора, который приехал выкупать земли под ветряные электростанции. «Ты вообще понимаешь, что эти турбины убьют почву?» — бросала Лейла, разливая ему кофе. Он молча смотрел
Эмили, бармена из закусочной «Сосновый уголок», втягивает в подготовку к городскому празднику её бывший одноклассник Джейк, неожиданно вернувшийся из Чикаго после пяти лет молчания. Они копаются в пыльном подвале мэрии, разыскивая старые декорации. «Помнишь, ты тогда на школьной ярмарке в глинтвейн уронил пряник?» — смеётся Эмили, вытаскивая коробку с треснувшим стеклянным оленем. Джейк хмурится: «А ты сказала, что это «новый дизайн» и продала его за двойную цену». Их прерывает звонок мэра —
Каролина Мерсер, 23 года, с утра до вечера разливает кофе в забегаловке «Морской бриз» на окраине Ванкувера. Ее старший брат Лиам, ворчащий механик с татуировкой якоря на шее, постоянно заходит к ней перед сменой в портовые доки, чтобы забрать чизкейк в картонной коробке. Однажды, разбирая хлам в съемной квартире над прачечной, Каролина находит под слоем обоев потрепанный дневник 1940-х с записями о контрабанде спирта. «Лиам, тут про твой склад номер 12», — тычет она пальцем в страницу, пока
Лила, 17 лет, переезжает в Гринспрингс — дождливый городок на границе канадских лесов — после того, как мать забирает её из Чикаго. В кафе «Седой койот», где Эйдан, сын местного застройщика, мешает эспрессо с кардамоном, она замечает его потёртый фотоаппарат Nikon. «Снимаешь только пейзажи?» — спрашивает она, разглядывая снимок водопада Сторми-Крик. «Люди уходят. Водопады — нет», — бросает он, пряча руку со шрамом от ожога. На следующий день Лила находит в заброшенной мельнице коробку с
Эмили Картер приезжает в Хартсвилль, провинция Британская Колумбия, после уведомления о пожаре в доме её умершей матери. В сарае с прогнившими досками она находит коробку с фотографиями 80-х: мать в рабочей робе стоит у гигантской пихты, ствол испещрён резными символами. Сосед Джейкоб Морроу, разгружая дрова, бросает: «Она каждую пятницу ходила к тому дереву, даже в метель. Говорила, там голоса слышит». В мэрии Эмили сталкивается с Томасом Гарреттом, который требует подписать бумаги на снос
Лора Меррик возвращается в родной Хартсдейл после пяти лет работы в Чикаго. Ее мать, Марта, встречает дочь на автовокзале с термосом какао и вязаным шарфом с оленями. В местном кафе *Морозный дуб* Лора сталкивается с Ником Тернером — старшим братом ее школьной подруги Джесс, который теперь управляет семейной фермой. «Ты все еще ненавидишь снег?» — усмехается он, вытирая пенку молока с бороды. Лора замечает, что в углу кафе висит ее детский рисунок с ангелом, который Марта отдала владельцу в