Зайнаб Балогун

Амина, в потёртом платке и резиновых сапогах, копалась в лозах на семейном винограднике под Лагосом. Её брат Чиди, в помятой рубашке с расстёгнутым воротом, пригнал ржавый грузовик и заявил: *«Старик умер, земля теперь моя. Завтра приедут покупатели — подписываю договор»*. Она швырнула в него комком красной пыли: *«Отец двадцать лет поливал эти лозы пивными бутылками, а ты хочешь всё сдать под отели?»*. На столе в хижине валялись квитанции за воду и фото матери с бидоном винограда на голове.
Олувасеми, грузчик в порту Лагоса, вскрывает контейнер с маркировкой *"Книги, б/у"*, ожидая найти макулатуру. Внутри — папка с выцветшими фотографиями британской усадьбы и письмами на имя Эмили Кларк, датированными 1947 годом. Начальник дока Ибрагим, поправляя тюбетейку, хрипит: *"Закрой крышку. Это не наш бизнес"*, но Олувасеми замечает в углу ящика ржавый ключ с гравировкой *"Soton Docks"*. Через три дня он пишет Лиаму, студенту из Брайтона, чей адрес нашел в
Чиди, молодая юристка с потёртым кожаным портфелем, каждое утро пробиралась через рынок Балале в Лагосе, объезжая груды манго и кричащих торговцев. Её напарник Олувасеун, бывший полицейский с шрамом на щеке, собирал улики в трущобах Икеды: находил свидетелей, подкупал информаторов банкнотами в 500 найр. В одном деле — разбирательстве с подпольной клиникой — они наткнулись на медсестру Амину, которая шептала, пряча лицо в платок: «Доктор говорил, мы просто удаляем опухоли. Но тела потом
Сильвия торгует яркими тканями на рынке Ошоди, считая наличные в потёртом кошельке. Чиди, её парень-водитель, задерживает выплаты за аренду комнаты в Мушин. «Ты опять с пустыми руками?» — бросает она, вытирая пот со лба. Рядом ворчит продавец жаровен, запах жареных бананов смешивается с пылью. Вечером Сильвия чинит сломанный вентилятор проволокой, слушая, как соседка Амака сплетничает о жене водителя грузовика. Звонит Эмека, её старый знакомый из Абуджи: «Приезжай ко мне. Помогу с деньгами, но