Imman Annachi

Амиша Шарма каждое утро зажигает газовую плиту спичкой, пока на кухне еще пахнет вчерашним тмином. Ее дочь Прия, протирая очки краем сари, прячет под учебником по биологии брошюру университета Дели. "Папа опять просил купить гвоздику для ладана", — бросает девушка, но Амиша замечает дрожь в ее голосе. Вечером Раджеш, пахнущий краской из своей мастерской, ставит на полку фигурку Ганеши. "Сароджини-соседка предлагает сватать Прию. Ей уже 19", — говорит он, разминая плечи.
В Мумбаи 18-летняя Лила торгует специями на рынке Кроуфорд, уворачиваясь от грузчиков с тюками кардамона. Её старший брат Рави, инженер-самоучка, чинит в гараже разбитый скутер соседа: «Если через час не заведётся – неси двадцать рупий, как договаривались». Отец, Ашок, давит на Рави из-за долгов за аренду мастерской – тот тайно копит на билет в Виндхук, куда уехала их мать до рождения детей. Когда Лила находит в старом сундуке фото женщины в намибийском платке, Рави срывается: «Она жива. И я её
Васундхара, в застиранном сари цвета горчицы, развешивает мокрое белье на веревке во дворе хрущевки в Ченнаи. Ее муж Шекхар, водитель автобуса, спорит с соседом из-за парковки: «Ты думаешь, дорога твоего батира?» Дочь Мегха, 14 лет, красит ногти в розовый, игнорируя учебник по химии на табуретке. В холодильнике — остатки риса с йогуртом и три помидора. По вечерам Васундхара подрабатывает упаковкой специй на фабрике, пряча купюры в жестяную банку из-под печенья. Когда Шекхар находит тайник, она
Адитья, паренек из мумбайских трущоб, тайком тренировался на ржавых турниках за рынком. Его друг Раджеш, в потрепанной кепке с выгоревшим логотипом крикета, принес новость: *«Старик Викрам ищет бойцов для подпольных боёв у доков. Говорит, ты дерешься как мокрый кот»*. Вечером, когда соседи ругались из-за протечки канализации, Адитья прокрался мимо лавки со специями, где его отец-алкоголик спорил с торговцем кардамоном. В переулке за гаражами Викрам, бывший боксер с шрамом через бровь, бросил
Аравинд, парень с облупленными краской ногтями от разгрузки мешков риса в семейной лавке Мумбаи, прятал потертые кеды за ящиком со специями. Каждую субботу, пока брат Раджа считал выручку, он бежал к полуразрушенному складу за рынком, где старый телевизор с кассетным плеером показывал записи выступлений Падмы Сарасвати. «Ты опять воняешь потом, а не кардамоном», — бросала сестра Шивани, закатывая глаза, когда он пробирался на крышу, чтобы повторить движения под гудение вентилятора. Встреча с