Скай Койн

Лора, ассистентка продюсера, втирает пятно от кофе на бланке сценария, пока ведущий Гэвин поправляет галстук с принтом единорогов перед зеркалом. «Зрители скупают эту хрень про «любовь до гроба», — бросает он, проверяя зубы на остатки помады. — Но если к завтраму рейтинги не поползут вверх, мы все полетим в трубу». В соседней комнате Маркус, участник с татуировкой кобры на шее, тычет вилкой в
Эмили, с розовым мелированием в волосах и потрескавшимся чехлом от телефона с наклейкой The Cure, каждое утро наливает латте с кленовым сиропом Джейкобу — новому бармену из соседнего паба *The Rusty Hook*. Он оставляет под чашкой записки: *"Трек номер три — враньё. The Clash не пели про дождь в мае ʼ82"*. В пятницу она закидывает ему в барную стойку наушники: *"Дослушай до конца,
Эмили Морган возвращается в родной Санта-Кармен после увольнения из нью-йоркского рекламного агентства. Ее встречает полуразвалившийся дом с облупившейся голубой краской и запущенная лимонная роща, оставшаяся от бабушки. В местной закусочной «El Pescador», где пахнет жареным луком и кофе, она сталкивается с Джейкобом Рейесом — владельцем фуд-трака с уличной едой, который уже месяц пытается купить
Лайла, 27 лет, бармена в кафе на углу 5-й авеню и Харпер-стрит в Чикаго, три недели подряд просыпается с ожогами на левой руке. В её снах — коридор с зелёными обоями, запах мокрого асфальта и голос, повторяющий: *«Ты же видела, что он сделал с кошкой»*. По утрам она находит в кармане курки гнилых вишен, хотя в городе их не продают. Марк, коллега с татуировкой осьминога на шее, однажды замечает