Кехинде Банкоул

В Лагосе Амина, местная художница, копалаcь в дедовском сундуке, заваленном потрескавшимися рамами и пачками писем на йоруба. Под слоем пыли нашла холст с изображением женщины в синем головном уборе — лицо стерто, но на обороте пятно, похожее на кровь, и надпись: *"Они знают про гавань"*. Через два дня ей позвонил Томас, куратор из лондонской галереи Tate Modern, срывающимся голосом:
В Лагосе, на шумном рынке Икеджа, 34-летняя Амина торгует тканями *адире*. Каждый день она пробирается через пробки на раздолбанном *okada*, уворачиваясь от продавцов *suya*, чей дым щиплет глаза. Дома её ждёт 16-летняя дочь Биса, которая тайком красит волосы в рыжий — "Mama, я не буду шить платья, как ты! Хочу в университет, изучать робототехнику!" — кричит она, хлопая дверью из
Амина, 17 лет, каждый день после школы торгует самодельными браслетами на рынке Ошоди в Лагосе. Ее старший брат Чиди, студент-программист, тайком кодит в углу их однокомнатной квартиры, пока мать варит суп из бамии. В четверг, когда Амина возвращалась через пробку на мосту Третьего материка, старик в выцветшей футболке Eagles сунул ей конверт: "Твой отец не умер в аварии. Ищи Кабиру в
Амина, 28 лет, работает в крохотном бутике в Лагосе, где продаёт ткани «анкара» с утра до вечера. Её мать, миссис Баде, каждое воскресенье присылает ей фото новых кандидатов в мужья через WhatsApp: «Посмотри на этого инженера из Ибадана! У него даже есть генератор!» В ответ Амина смайлики ставит, а сама закусывает губу, пока пересчитывает выручку. По дороге домой, в переполненном «keke», она
Чиди, парень с облупившейся татуировкой льва на плече, торгует старыми телефонами на рынке Ошоди в Лагосе. Его девушка Амина, пахнущая маслом ши и пережаренным яйцом, требует денег на аренду комнаты в доме с протекающей крышей. Вчера в переполненной *keke* маршрутке у Чиди вытащили паспорт — теперь он не может забрать посылку с контрабандными камерами из порта Апапа. Его друг Демола, в рваных
Амина, в потёртом платье с узором «анкара», пересчитывала стопки ткани на рыночном прилавке в Эбеуте, пока Чиома, её младшая сестра, прятала под кроватью рваные кроссовки, испачканные мазутом. «Ты опять с этими уличными гонщиками из Аджангбади?» — шипела Амина, нащупывая под подушкой ключи от мотоцикла отца. Чиома, прижимая к груди потёртый учебник по математике, бросала через плечо: «Лучше
Чиди, 19 лет, торгует подержанными телефонами на рынке Ошоди в Лагосе, но каждую пятницу садится на раздолбанный автобус до деревни Икаре, где его мать, Ннека, варит суп из бамии в дымной хижине. «Почему ты не остаешься?» — спрашивает она, вытирая ладонью пот со лба. Он молчит, зная, что нефтяная компания через месяц снесет дом из-за разлива в реке Огун. Его младшая сестра, Фунми, кашляет по
Чиди, худой парень в потёртой футболке с логотипом пивной компании, разгружал ящики с газировкой за лавкой на рынке Икея. В кармане жужжал разбитый телефон — мать звонила третий раз, спрашивала про деньги за аренду комнаты в Адже. Возле киоска с жареным плантейном к нему подкатил Эмека на мопеде, в золотых цепях и с шрамом через бровь: *"Слушай, брат, завтра грузовик с электроникой из порта.