Паван Кальян

Габбир, полицейский из захолустного Джасвала, каждое утро начинал с чапати с карри, которые жена Прия заворачивала в старую газету. Его участок — облупленное здание с треснувшим вентилятором — стоял рядом с рынком, где торговцы кричали: *"Сахиб, сегодня опять манго подорожали!"*. Дети Радж и Мина бегали по пыльным переулкам, пока отца вызывали на разборки между местным барыгой Викрамом
Габбар Сингх, высокий мужчина с густыми усами и всегда в красно-оранжевом тюрбане, разъезжает по переулкам Джайсалмера на потёртом Enfield. Его напарник, Сукхи Рам, вечно жалуется на жару, вытирая лицо краем курты: «Сардар, эти контрабандисты спят в кондиционерах, а мы тут как шакалы под солнцем». В лавке старьёвщика Мохита они находят свёрток с опиумом, зашитый в старую парчу. Мохит, дрожа,
Арджун копался в моторе старого скутера, когда Викас втиснулся в гараж, задыхаясь. «Отец не вернулся с рынка. Вчера», — бросил он, вытирая пот с шеи платком в масляных пятнах. Арджун вылез из-под техники, достал из кармана смятый чек с печатью аптеки «Лотос» — единственное, что нашли в куртке отца. Они обменялись взглядами: старик годами скрывал диабет, но никогда не пропадал без предупреждения.
В Гоа, в особняке с треснувшими ставнями, Шиврани Шетти копается в бумагах покойного мужа Раджвира. На кухне закипает чайник — она игнорирует его, разглядывая фотографию: Раджвир в белой рубашке стоит у причала, за спиной маяк Агуада. «Почему тело нашли именно там?» — шепчет она, перебирая квитанции о переводах на имя Вирена Сардесая, владельца лодочной мастерской. На рыбном рынке, где пахнет
Бхимла, худощавый парень в потёртой кожаной куртке, каждое утро протискивается через толпу на рынке Чандни Чоук, чтобы открыть киоск с самосой. Его младшая сестра Прия, в платке с выцветшими цветами, пересчитывает мелочь из железной коробки: «Опять не хватает на ремонт мотоцикла», — бросает она, кивая на ржавый Royal Enfield у стены. По вечерам Бхимла развозит заказы для местного ростовщика
Радж Верма, угрюмый адвокат с привычкой жевать кардамон во время допросов, берется за дело Аши Малик — студентки, обвиненной в краже золотого ожерелья из дома профессора Динеша Пателя. Вместо поиска улик он копается в прошлом семьи Патель: разговаривает с уличным продавцом чая, который видел, как сын профессора, Викас, закладывал похожее украшение в ломбард возле рынка Кроуфорд. «Ты хочешь помочь
Адитья, 23-летний механик из переулков Мумбаи, чинил разбитый скутер, когда в кармане старой куртки отца нашел письмо с печатью из Джайсалмера. Запах машинного масла смешивался с ароматом жареных самос с ларька через дорогу. *"Ты не наш кровь",* — мать вытерла руки о сари, когда он показал ей пожелтевший листок. *"Твой настоящий отец бросил нас, когда тебе было три месяца. Уходил с
В деревне Джайпургарх старый дом Тхакуров трещит по швам: Виджай, старший сын, пытается удержать землю от продажи ростовщикам. Его жена Шивани прячет фамильные серебряные чашки, пока кредиторы стучат в резные двери. Младший брат Адитья, в рваных кедах и джинсах с заплаткой на колене, спорит с отцом: *«Зачем нам эти поля, если трактор сломался еще в прошлом муссоне?»* На базаре за киоском с
Знаешь, я всегда считал: журналистика — это не диплом в рамке, а какая-то врождённая аномалия. Типа аллергии на ложь или одержимости правдой. Ну вот представь: сидит человек в гараже, ковыряется в моторе, а вечером, за чаем, вдруг начинает сверлить глазами газетные заголовки. И ведь не просто читает — кипит, как чайник! "Почему вот так, а не иначе? Кто эти люди вообще?" — бурчит себе