Faniswa Yisa

В Карру, высохшей долине, Йоханнес вонзает лом в потрескавшуюся землю, пытаясь найти воду. Его жена Линди, вытирая пот с шеи грязным платком, выливает последнее ведро из ржавого бака в корыто для коз. «Питера звонил, — говорит она, подбирая рассыпанную кукурузу. — Говорит, в Кейптауне на стройке места есть». Йоханнес молчит, смотрит на сгоревший трактор под акацией. В ящике стола — письмо от
В Йоханнесбурге семья Мадиба пытается удержаться на плаву. Сибусисо, отец-учитель, чинит протекающую крышу, ворча на цену жести, пока его жена Нома, медсестра в государственной клинике, стирает окровавленный халат. Их дочь Зола прячет под кроватью эскизы граффити — яркие птицы и лица с острыми скулами. «Опять твои каракули? — Сибусисо швыряет в ведро ржавый гвоздь. — Ты думаешь, я краски куплю,
Лерой, 19-летний боксёр из Соуэто, каждое утро бежит вдоль ржавых заборов промзоны, чтобы успеть на смену в мясной лавке. Его мать, Нома, стирает чужое бельё в подвале с протекающими трубами; когда он приносит ей чай, она тычет в пачку счетов: *«Опять свет отключили. Твои перчатки дороже нашего ужина»*. Лерой молча копит на взнос для турнира «Золотой кулак» — билет из трущоб в северные кварталы,