В мире, где литературный успех требует не только таланта, но и дерзости, молодой писатель Бертран оказывается на грани великого открытия. Его амбиции и жажда признания ведут его туда, где другие не осмеливаются ступить. Однажды бурная метель вынуждает его искать убежище в уединённом доме, где он встречает загадочную и магнетическую женщину по имени Ева. С первого взгляда она завораживает его своим обаянием и силой, предлагая не только тепло и укрытие, но и нечто большее – вдохновение, которое
Для легендарного сердцееда побег из Парижа в Лондон стал единственным шансом на спасение. Его имя шептали в темных углах и обсуждали на светских раутах, но теперь он прятался в тени, избегая тех, кто хотел его поймать. В Лондоне наш герой столкнулся с новым вызовом — женщиной, которая перевернула его мир с ног на голову. Эта загадочная красавица, не принадлежащая к высшему обществу, была воплощением порока и страсти, и её жизнь была столь же опасной, сколь и захватывающей. Она сводила с ума
Селестина, юная и привлекательная горничная, решает покинуть шумный Париж в поисках новой, более спокойной жизни. Её путь приводит в провинциальное поместье семьи Ланлэр, где ей предстоит столкнуться с множеством вызовов. В этом доме, полном тайных страстей и скрытых интриг, Селестина вынуждена лавировать между прихотями своей властной и жадной хозяйки и нескромными взглядами её супруга, который видит в новой горничной лишь объект для своих похотливых желаний. Каждый день в этом доме
Люк, в потертой кожаной куртке, каждый день проходил мимо заброшенного склада за техникумом, где учился на сварщика. Там он заметил Элен — новенькую с розовым ирокезом, которая прятала сигареты в рукаве вязаного свитера. *«Ты тоже сбежал с лекции по безопасности?»* — спросила она, разминая затекшую ногу, когда он застал ее в подсобке с разбитым вентилятором. Она рисовала углем на стене карту района, помечая крестом полуразрушенный цех у канала. Люк, перебивая, предложил проверить место до
Сюзанна приезжает в Марсель после десяти лет отсутствия, с чемоданом, где лежат потрёпанные письма от матери и флакон духов с отбитым горлышком. Она снимает комнату над рыбным рынком — запах тины и крики торговцев смешиваются с гулом холодильника. В кафе на углу официантка Клод, щурясь сквозь сигаретный дым, бросает: *«Твой брат Жером всё ещё ругается с мэрией из-за старой верфи»*. Сюзанна молча ковыряет вилкой салат из трески, вспоминая, как отец разбил тарелку об пол, когда она объявила о
Знакомьтесь, Ксавье — вроде бы типичный «успокоившийся» мужчина за тридцать с хвостиком. Ну, знаете, эта история: в юности носился как угорелый — то хипповал в Барселоне, то искал «ту самую» между вечеринками и парами в университете (где, кстати, и прицепилась к нему эта рыжеволосая англичанка Венди). А потом — бац! — семья, двое детей, жизнь как у всех. Казалось, остепенился наконец. Ан нет! Вот ведь как бывает: только привык к уюту семейных носков разбросанных по полу, как Венди вдруг щелчок
Знаешь, иногда кажется, будто Версаль того времени был как позолоченная конфетка посреди пожара. Июль 1789-го — Бастилию штурмуют, Париж кипит, а они там, во дворце, всё ещё пытаются притворяться, будто можно удержать этот блеск под натиском революции. Как дети, строящие замок из песка перед приливом. Фильм этот — он ведь глазами Сидони, помнишь? Девчонки-служанки, которая днями напролёт читала королеве книжки. И вот она, уже седая, в какой-то венской гостиной спустя двадцать лет, перебирает в
Знаешь, когда я впервые услышал про маркиза де Сада, мне казалось — ну, классический злодей из учебника, что там обсуждать? Ан нет! Копнешь глубже, и понимаешь: это ж целая вселенная противоречий. Век Просвещения, говорите? Больше похоже на век безумия — где гильотина чавкает кровью, а философы спорят о свободе меж ударами топора. Вот представь: 1794-й, Париж. Люди как дрова в костре Революции, а этого типа — того самого, про которого шептались "сатана во плоти" — вдруг переводят из