Кадзуэ Икура

Венди Дарлинг, ссутулившись под лампой, штопала Майклу штаны, пока Джон у окна щёлкал костяшками — спорил с уличным шарманщиком о мелодии. Свист за окном оказался не ветром: мальчик в зелёном, с прилипшим к щеке листком, ухмылялся на подоконнике. «Ты умеешь летать?» — спросил он, вытряхивая из кармана горсть блестящей пыли. Венди не успела ответить: Джон уже висел в воздухе, цепляясь за карниз, а Майкл пищал, запутавшись в простынях. Запах жареной рыбы с улицы сменился сыростью пещер, когда они
В старом кафе на окраине Киото, где вентилятор скрипит на третьей скорости, Юки, 22 года, протирает стойку тряпкой с запахом забродившего чая. Её сестра Саори, в фартуке с выцветшими вишнями, режет имбирные корни для сиропа, ворча: «Холодильник опять гудит, как поезд на Токайдо». За столиком у окна Акира, студент-архитектор, рисует в блокноте черепичные крыши, украдкой наблюдая, как Юки поправляет заколку в волосах — ту самую, с потускневшим журавлем. По вечерам они собирают стулья под треск
Кайто, 17 лет, подрабатывает в пекарне отца, развозя багеты на потрёпанном велосипеде. После школы он задерживается у старого гаража за станцией Сибуя, где местная команда Street Vibes репетирует брейк-данс. «Твои ноги — как деревянные палки, — бросает ему Рина, закручивая шарф вокруг шеи. — Снова забыл про изоляцию?» В кармане у Кайто всегда лежит потёртый блокнот: там зарисованы движения из видéнок 90-х, которые он нашел в коробке с дедовскими кассетами. Дома, пока мать моет посуду, он
Рё Саэба, детектив-одиночка из Синдзюку, сидел в баре «Cat’s Eye», разминая в пальцах окурок. За стойкой мигала неоновая вывеска, а за окном гудел ночной поезд. В дверях появилась Каори Макимура, его напарница, с поцарапанным USB-накопителем в руке: «Старик из лаборатории «Хакутё» мертв. Кто-то ищет чертежи новой системы слежения». Рё потянулся за пистолетом в кобуре под пиджаком, спросил: «Клиент?» — «Исчез. Оставил только адрес склада в порту». Они вышли на улицу, где запах жареной лапши
Представь: врывается в Коноху какой-то тип в жутковатой маске — мол, я легендарный Мадара Учиха, и сейчас заберу себе девятихвостого! Хотя кто его знает, настоящий он или просто прикидывается — маска-то скрывает всё. Ну и, конечно, наш Наруто с Сакурой сразу в драку. Только вот парень оказался не промах — швырнул им свою «Цукиёми», и бац! Герои проваливаются в мир, где всё шиворот-навыворот. Родители Наруто живы — представляешь? А Сакура вообще оказалась дочкой местных героев. И Саске никуда не
Помню, как наткнулся на этот японский фильм начала нулевых случайно — друг впихнул кассету со словами "Посмотри, не пожалеешь". Честно, ожидал чего-то вроде дешёвого аниме с роботами и крикливыми школьницами. Ан нет! Тут тебе и война мировоззрений, и девушка, которая то ли святая, то ли проклятая, и эта странная смесь буддийских мотивов с психоделическими пейзажами. Вроде бы всё в кучу, но как-то... цепляет. Главная героиня — Сумирэ — это отдельная история. То она хрупкая, как
О, помните тот старый мультик про ребят, которые вечно влипали в истории, но всегда выкручивались с фантазией? Я до сих пор иногда ловлю себя на мысли: вот бы так в реальности — собрать из ржавых гаек и старого пылесоса что-то гениальное! А эти безумные сцены, где они мчались на своих самодельных тачках под трещотку металла и визг тормозов? Серьёзно, у меня до сих пор мурашки — как будто снова семь лет, сижу на полу перед экраном с прилипшим к рукам мармеладом. Честно, иногда пересматриваю