Урсула Вернер

В старом районе Берлина, на углу Шёнхаузер-аллее, Лена Мюллер, студентка-архитектор, заметила, как мужчина в коричневом пальто выбросил в урну свёрток с фотографиями разрушенного бункера. Через два дня её сосед Йонас, механик из гаража на Краковер-штрассе, нашёл аналогичные снимки в ящике с инструментами. «Ты тоже видел эти чёртовы стены?» — спросил он, разливая кофе в гараже, пахнущем машинным
Анна Кемпер, девятилетняя девочка, замечает, как отец, карикатурист Артур, внезапно исчезает из их берлинской квартиры в феврале 1933. Мать, Доротея, упаковывает чемоданы, сжигая фотографии с друзьями-социалистами: «*Бери только книги и теплые носки*», — шепчет она, пряча пачку писем под подкладку пальто. На вокзале брат Макс дергает Анну за рукав: «*Где мой кролик?*» — но розовая игрушка
Лена, пекарь с татуировкой якоря на запястье, каждое утро открывала лавку на углу Борнхольмерштрассе и Визелькирхер-штрассе. В морозном воздухе смешивались запах горячего мака и гудки грузовиков, разгружавших муку. Её сосед Томас, водитель автобуса 247-го маршрута, забегал за берлинером перед сменой: «Опять задержка из-за ремонта трамвайных путей на Бернауэр-штрассе — к обеду вернусь». В подсобке
Врач сказал как есть — время-то моё пришлось. Чё, правда? Ну почему именно я, и почему сейчас, вот в этот самый момент, когда вроде бы всё только начиналось? Бросить жену, детишек, родителей… Да даже ту соседку с пятого этажа, с которой вчера кофе пил — всех, кого за жизнь эту нацеплял, как безделушки на цепочку. Каждый день — прощание. То ли они слова кончились, то ли я уже не слышу — сидим,