Мария Кавамура

Дон Алехандро де ла Вега, скрывающий лицо под черной маской, возвращается в родной городок Сан-Педро после пяти лет отсутствия. Его лошадь, вороной жеребец Торнадо, спотыкается о камень у въезда в долину — земля перекопана канавами, крестьяне в рваных рубахах копают ямы под присмотром солдат. «Кто разрешил им топтать мои виноградники?» — бормочет Алехандро, сжимая рукоять шпаги с серебряным узором. В таверне «Ласточка» мальчишка-слуга Хуан передает ему записку, выпачканную в оливковом масле:
Сакура месит тесто для мисо-супа, пока её сводные сёстры, Хикари и Акари, примеряют новые оби у витрины с шёлковыми кимоно. «Ты забыла вычистить золу из печи, — бросает мачеха Каэде, не отрываясь от расчёски с инкрустацией. — Иначе риса на ужин не получишь». Вечером героиня зашивает дырку на рукаве Акари, при свете бумажного фонаря, а за окном разносчик кричит о скидках на угорь. На полу валяется сломанная кукла-дарума — подарок покойного отца. На школьном фестивале танцев Хирото, сын владельца
Венди Дарлинг, ссутулившись под лампой, штопала Майклу штаны, пока Джон у окна щёлкал костяшками — спорил с уличным шарманщиком о мелодии. Свист за окном оказался не ветром: мальчик в зелёном, с прилипшим к щеке листком, ухмылялся на подоконнике. «Ты умеешь летать?» — спросил он, вытряхивая из кармана горсть блестящей пыли. Венди не успела ответить: Джон уже висел в воздухе, цепляясь за карниз, а Майкл пищал, запутавшись в простынях. Запах жареной рыбы с улицы сменился сыростью пещер, когда они
Вот как можно переделать текст, добавив живости и неформальности: Знаете, этот Ли Шэньшунь — парень с причудами. На работе он щеголяет в какой-то невзрачной зеленой куртке, будто специально хочет, чтобы его путали с уличным фонарём. Но стоит начаться настоящему трэшу — бац! — и он уже в черном плаще пуленепробиваемом, маска белая на лице. Ну вы поняли, да? Типа, днём — скромняга с тряпкой для столов, ночью — тот ещё Синигами, который гоняет по крышам отпетых мерзавцев. И ведь сам-то он,