Бела Месарош

Ида, 32 года, работает в будапештском кафе «Кишфалуди», разливает эспрессо и поправляет фартук с пятном от варенья. По утрам до работы забирает дочь Лили из квартиры бывшего мужа на улице Ваци, 14 — там вечно сломан лифт, приходится подниматься по лестнице с ржавыми перилами. Вечером, пока Лили спит, Ида копается в коробке с письмами покойной матери, находит открытку 1998 года: *«Эржебет, если
Ласло, в потёртой кожаной куртке, три дня подряд сидел в «Кафе Жолна» возле моста Свободы, строчил планы на салфетках. Эржебет, его сестра, принесла схему вентиляции банка на улице Ваци: «Там датчики движения на третьем этаже. Обрежем провода, пока охранник курит у мусорок». Габор, бывший таксист, раздобыл фургон «Икарус» 1987 года — ржавый, но с работающим двигателем. В подвале дома №14 на
В Будапеште, на заснеженной улице возле руинного театра «Корвин», нашли тело скрипача Арпада Ковача. Его пальцы были неестественно вывернуты, будто застыли в попытке сыграть аккорд. Марта Варга, журналистка с татуировкой венгерского орнамента на запястье, нашла в его кармане потёртую нотную страницу с пометкой *"B-dur, такт 12 – исправь диссонанс"*. В кафе «Лист» она столкнулась с Белой
Лили, младшая сестра, в пятничный вечер металась по рынку Ворошмарти в поисках дефицитного польского электронного конструктора для брата-подростка. Габор, старший брат, в это время чинил перегоревшую гирлянду на балконе их панельного дома в Кишпеште — паяльник дымился, соседи снизу стучали по батарее. «Ты опять купил марципан вместо настоящего торта?» — бросила Лили в трубку, заметив на кухне
Эржебет вытирает пыль с фотографии матери, пока Габор ковыряет вилкой холодную яичницу. «В субботу Маргит зайдет за книгами», — бросает она, глядя на трещину в оконном стекле. Он хмыкает, доставая из кармана смятый счет за электричество: «Опять на 20% дороже. Хоть в подвал переселяйся». Вечером она находит его носки под диваном, пропитанные запахом стройки, где он мостит брусчатку. «Ты специально