В центре повествования захватывающей истории оказывается опытный пограничник, чья жизнь переворачивается в одно мгновение после катастрофического авиаудара, уничтожившего его товарищей и любимую невесту. Оставшись единственным выжившим в этом хаосе, он оказывается перед сложным выбором: довериться официальному следствию или начать собственное расследование, чтобы узнать, кто стоит за жестоким
Матеуш, 17, живет с матерью Анной в девятиэтажке возле трамвайного депо. Каждое утро он просыпается от гула поездов, завтракает бутербродами с дешевой колбасой и молча игнорирует вопросы матери: «Опять уроки прогуляешь?» В школе учитель истории Влодек тычет пальцем в его дневник: «Третий раз за неделю отсутствуешь. Хочешь в ПТУ, как отец?» После уроков Янек, в маслянистой куртке из автосервиса,
Кася, заляпанная розовой краской, копается в коробке с бабушкиным фарфором, пока Марек на балконе курит, глядя на стройку через двор. «Ты вообще представляешь, сколько места займут эти вазы?» — бросает он, стряхивая пепел на кактус в жестяной банке. На следующий день в прачечной под домом она находит в кармане его джинсов смятый чек из ювелирного — кольцо куплено месяц назад, но предложения всё
Во Вроцлаве Марта Гловацка, затянутая в кожаную куртку с дымящейся сигаретой в руке, прячет под сиденьем Audi A4 конверт с фотографиями дочери-подростка, Каси. «Ты опять забыла родительское собрание?» — Кася тычет в мать разбитым экраном телефона, пока та считает пачки злотых в бардачке. Всю неделю Марта обходит пивные бары на Свидницкой, выбивая долги с мелких дилеров, но вечерами чистит
Кася, с запахом дрожжей на руках, каждое утро месит тесто в пекарне на улице Сенкевича. Её муж Марек, в заляпанном машинным маслом комбинезоне, чинит «Форд» 98-го года в гараже за автозаправкой. Вечером они ужинают холодным бигосом — Кася молчит, глядя на трещину в тарелке, Марек ковыряет вилкой в картошке. «Завтра отдам долг Збышеку», — бросает он, но когда звонит неизвестный номер, выходит
Кася, втискиваясь в переполненный трамвай №17 на Мостовой, уронила папку с чертежами архитектурного факультета. Марек подхватил листы, пока ветер с Вислы не разметал их по асфальту. «Ты опять не спала? — спросил он, замечая синие тени под глазами. — Опять твой кипятильник дымился до трёх?» В общежитии на Тарговой они неделями искали связь между исчезновениями студентов и странными граффити у
Матеуш вернулся в деревню под Сувалками с рюкзаком, в котором лежала перевязанная тряпками клетка. Канарейку с подбитым крылом он подобрал возле заброшенного КПП, пока добирался автостопом. Отец, Ежи, встретил его молча, продолжая латать дыру в шифере — прошлогодний град побил крышу сарая. «На фронте кормить разучился?» — бросил он, когда Матеуш попросил просо для птицы. Сестра Агата, пряча
В старом варшавском доме на улице Братоевской, пахнущем сыростью и жареным луком, Казимежа Зигельбойма нашли в ванной с перерезанными венами. Сестра Алиция, приехавшая из Кракова, нашла в его комоде пачку писем от некоего «М.», исписанных химическими формулами и фразами вроде: *«Если не остановить синтез к четвергу, придут за всеми»*. Соседка снизу, пани Божена, ворчала, вытирая руки о фартук:
Кася, заваривая растворимый кофе на кухне с облупившимся подоконником, натыкается на пачку писем за холодильником. На конвертах — почерк её покойной матери, даты 1980-х. "Марек, ты видел это раньше?" — спрашивает она мужа, встряхивая пожелтевшей бумагой. Тот, не отрываясь от ремонта протекающего крана, бурчит: "Выбрось, опять хлам". Но вечером, пока дочь Алисия смотрит TikTok
Франтишек, кочегар на полуразрушенной железнодорожной станции под Белостоком, каждое утро поправлял ржавый котелок на голове, прежде чем растапливать печь. Его жена Зофья, с обветренными руками от стирки солдатского белья, нашла в подвале их дома еврейскую девушку Ханю — та пряталась за бочкой с квашеной капустой, обмотав лицо шалью с выгоревшими узорами. «Она до весны, не дольше», — буркнул
Марек, инженер-эколог из Лодзи, находит в архиве завода "Полхим" справки о выбросах цианида, датированные 1994 годом. Его подруга Оля, работающая в региональной газете, показывает ему фото — детские гробики с кладбища в Поддембе, все даты смерти совпадают с аварией. «Ты хочешь сказать, они двадцать шесть лет молчали?» — бьёт кулаком по столу Марек, опрокидывая банку с растворимым кофе
Алисия, затягиваясь сигаретой у окна хрущевки на Мокотове, пересчитывает пачки злотых. На кухне Кася чистит картошку, вполголоса споря с Магдой: *«Если не отдадим долг Краковским к пятнице, нас вывезут в лес как мусор»*. Вместо ответа Магда достает из сумки паспорта с чужими фото — завтра нужно перехватить груз кокаина в порту Гдыни, подменив водителей. По телевизору фоном идет репортаж о поджоге
В больнице на окраине Кракова медсестра Агата в мятом халате с пятном от кофе спешит к инкубатору, где лежит ребенок весом 800 грамм. Её перехватывает Войтек, заведующий отделением, в очках с поцарапанными линзами: "Опять задержали инъекцию? Вы же знаете, у нас нет лишних шприцев". Агата, поправляя сбившийся платок на шее, бросает: "А вы попробуйте объяснить маме Каси, почему её