Изморозь (3 сезон)

Франтишек, кочегар на полуразрушенной железнодорожной станции под Белостоком, каждое утро поправлял ржавый котелок на голове, прежде чем растапливать печь. Его жена Зофья, с обветренными руками от стирки солдатского белья, нашла в подвале их дома еврейскую девушку Ханю — та пряталась за бочкой с квашеной капустой, обмотав лицо шалью с выгоревшими узорами. «Она до весны, не дольше», — буркнул Франтишек, разбивая лёд в ведре, когда Зофья поставила перед ним миску с пустой похлёбкой. Ханя молчала, но по ночам скрипела половицами, пытаясь рассмотреть через щель в ставне патрули с фонарями.

Владек, сосед-железнодорожник, зашёл «на грушу» в четверг, учуяв запах жареной свёклы. Его сапог задел треснувший горшок у печи — там лежала Ханнина залатанная кофта. «У тебя крысы, Франтек, большие», — хрипло рассмеялся он, вытирая водку рукавом. На следующий день Зофья нашла на пороге смятый папиросный окурок с помадой — как у жены Владека. Франтишек, не говоря ни слова, высыпал в печь картофельные очистки, перемешанные с обрывками детских стихов на идише, которые Ханя писала углём на стене. К утру девушка исчезла, оставив в сундуке платок с вышитыми инициалами «Х.Г.» — Зофья спрятала его под плиту, придавив чугунной сковородой.