На живописной ферме, укутанной зеленью и цветами, старый фермер и его неугомонный рыжий котёнок живут в мире и гармонии. Но вот беда: котёнок, обожающий прыгать на своём новом матрасе, не даёт фермеру покоя. Каждое утро начинается с веселого прыжка, и звуки пружин эхом раздаются по всему дому. Наконец, фермер решает, что пришло время для перемен. Он строит для своего питомца отдельный домик,
В сердце густого леса, где светит солнце и поют птицы, живут трое неразлучных друзей, чья жизнь полна веселья и шалостей. Они - маленькие, но отважные хранители леса, каждый день превращающие в невероятное приключение. Их зовут Василиса, Кузя и Митя, и они всегда готовы на новые подвиги, чтобы защитить свой дом и близких. Василиса - умная и находчивая, Кузя - сильный и добродушный, а Митя - самый
Мартин, бывший бухгалтер из Берна, каждое утро покупает газету в киоске на Bahnhofplatz, проверяя третью страницу — там цифры, обведенные красным, сигнализируют о новых переводах. В его квартире над пекарней пахнет корицей, а под половицей в спальне спрятаны паспорта на три имени. Лена, его дочь, работает в аптеке на Marktgasse, но по вечерам переписывает от руки номера счетов на обороте
Лина Штайнер, пятнадцать лет, копаласъ в подвале отцовской часовой мастерской в Берне, когда нашла железную коробку с шестеренками и пожелтевшим письмом на смеси немецкого и латыни. Ее отец, Карл, морщил лоб за прилавком, собирая механизм для клиента из Цюриха: «Не трогай старый хлам, Лина. Там детали от дедовских часов — ничего интересного». Но вечером, когда Карл ушел в паб «Золотой мост», она
Даниэль, рыжеволосый подросток в потёртой кожаной куртке, каждое утро протирает стёкла в мастерской отца на улице Шпильгассе. Его подруга Софи, с татуировкой ящерицы на запястье, разгружает ящики с булочками в кафе *Zum Alten Stollen* — там висит портрет проповедника с холодными глазами, о котором шепчутся завсегдатаи. «Слышал, опять нашли разбитые витражи у Фраумюнстер?» — бросает старик в
Лена Штраус, инженер-электрик из берлинской коммуналки на Котбусер-штрассе, обнаружила в коробке из-под старых радиодеталей записку с координатами заброшенного ангара в Темпельхофе. Её сосед Маркус Фогт, внешне похожий на типичного офисного клерка из Шарлоттенбурга, на деле оказался перебежчиком, сливающим данные о теневых поставках редкоземельных металлов через порт Ростока. «Ты же чинила мой
Лена Шульц, студентка-архитектор из Лейпцига, каждое утро покупала *brötchen* с маком в булочной на Вильгельм-Лейбниц-штрассе. Ее сосед Йонас, механик с замасленными ногтями, однажды застрял с ней в лифте старой *Altbau*: «Твои чертежи… это новый стадион?» — спросил он, тыча пальцем в растрепанные листы. Они начали встречаться по воскресеньям у заброшенной фабрики *Buna-Werke*, где Лена искала
Леннарт, 27 лет, разгружает коробки с подержанными книгами в берлинском магазине *Папирус*. В кармане куртки — конверт с нью-йоркским штемпелем, адресованным его покойному отцу. Внутри: ключ от квартиры на Бликер-стрит и записка *«Ты знаешь, где искать ответы»*. Вечером, протирая пыль с фотографии отца в рамке из Икеи, он замечает на обороте цифры — 41.7030° N, 74.0132° W. Координаты ведут к
Петсон, сгорбившись над верстаком, пытается починить сломанный фонарь, пока Финдус в полосатых штанах носится по кухне с рецептом имбирного печенья. "Слушай, старик, где тут мука? — кричит кот, залезая на подоконник. — А сахарная глазурь уже вся на полу!" За окном, в снежном дворе, гусь Юханссон клюёт замёрзшую тыкву, а курица Мама Му с ворчливым квохтаньем перебирает зёрна. Внезапно
Лиза Шульц, двадцатитрехлетняя библиотекарь из Берлина, каждую ночь забирается на балкон своей хрущевки с подержанным телескопом, который купила на блошином рынке за 50 евро. Она записывает наблюдения в потрепанный блокнот с наклейками созвездий, пока соседский кот не начинает царапать дверь. В кафе *Zimtstern* на углу Фридрихсхайн она сталкивается с Йонасом Беккером, парнем в замасленной куртке,
Марк Леман, 12 лет, жил в Цюрихе над кондитерской родителей. Каждое утро он нюхал ваниль, смешанную с дымом из фабричной трубы через дорогу. Отец, Томас, запрещал ему подходить к цехам: *«Там шестерёнки — не для детских пальцев»*. Но по ночам Марк пробирался через чугунный люк в подвале, находил чёрные тетради с рецептами прадеда-шоколатье. Однажды нашёл страницу с пятном от вишнёвого сиропа —
Знаешь, наткнулся я тут на один дико странный фильм — даже не уверен, смеяться или чесать затылок. Представь: 1944 год, всё горит, а фюрер у них... Ну, полный развал. Трясётся как осиновый лист, глаза бегают — в общем, не лидер нации, а ходячая катастрофа. И вот Геббельс (да-да, *тот самый*) вдруг выдумывает: "А давайте найдём еврея-актёра из концлагеря, пусть учит нашего Адольфа ораторскому
Знаешь, есть такая пронзительная история — пожилая учительница фортепиано, которая волей судьбы оказывается в женской тюрьме. Представь: седые волосы, строгий взгляд, а вокруг — бетонные стены и четверка учениц, каждая со своей дикой историей. Одна повесилась до начала занятий (жутко, да?), другая вечно дёрганая, словно на пороховой бочке сидит, третья… Ну, серая мышка, их в каждой камере