Погрузитесь в древний мир, где природа диктует свои законы, а люди борются за выживание в условиях дикой первобытной природы. В центре повествования - два племени, живущие бок о бок, но разделенные одной фундаментальной тайной. Племя Чистых Волос владеет древним секретом, который позволяет им поддерживать безупречную чистоту и здоровье своих волос. Этот секрет делает их жизнь легче и комфортнее,
Людовик, с лицом, застывшим как мраморная маска, рылся в бумагах кабинета, где пахло воском и старым вином. Его брат Филипп, в бархатном камзоле с выцветшими золотыми лентами, пинал сапогом опилки на полу конюшни, слушая, как фрейлина Анна перешептывается с камеристкой о «ночных визитах герцога Орлеанского в предместье Сен-Жермен». «Ты опять сливаешь вино в горшки с розами?» — бросил Людовик
В маленькой деревне у подножия Альп Люсиль Моро, 27 лет, ворочает ящики с виноградом в рваных перчатках. Ей досталась старая ферма от отца-алкоголика: треснувшие стены, заржавевший трактор 1983 года и долги за электричество. «Ты же знаешь, как он умер?» — шипит соседка мадам Лефевр на еженедельном рынке, разглядывая помятые банки с абрикосовым вареньем Люсиль. По утрам девушка находит в почтовом
Жанна Пуассон, в шелковом платье с вышитыми анемонами, впервые попадает в Версаль через покровительство своего мужа Шарля-Гийома. Ее брат Абель, перебирая счета за поместье Эвре, бросает: *«Ты играешь в кости с теми, кто сожрет нас, если споткнешься»*. На охоте в Сенарском лесу Людовик XV замечает, как она поправляет прядь волос, испачканную глиной от копыт лошади. *«Ваше Величество, — смеется
Лука вытирал краску с рук тряпкой, пропитанной скипидаром, пока Марион разбирала папки с эскизами на полу мастерской. «Опять застрял до полуночи? — бросила она, переступая через разлитую банку охры. — Босс грозился урезать тебе премию, если очередной заказ не сдашь к пятнице». За окном дождь стучал по крыше парижского чердака на Монмартре, где они делили помещение с графитчиком Антуаном. Тот, не
Летиция вечно роняет учебники на мокрый тротуар возле булочной *La Boulangerie du Soleil*, пока одноклассники вроде рыжего Гаэтана кричат: «Смотри, она снова устроила салют из твоих ручек!» Её кроссовки, перевязанные скотчем, цепляются за трещины асфальта по дороге в лицей *Jean Moulin*. Дома, в комнате с обоями в мелких розах, мать кричит снизу: «Полотенце опять в луже? Ты же затопила ванную!»
Антуан Деларю копался в двигателе «Ситроена» 1978 года, когда Лука втиснулся в гараж, размахивая потёртой тетрадью. «Смотри, тут про какие-то схемы возле доков написано», — бормотал он, тыча пальцем в страницы с пометками *JCD-42*. Жан-Клод, отец Антуана, валялся на раскладушке рядом с пустыми бутылками «Пасти», ворча сквозь сон про «проклятые долги». Вечером, пока радио трещало о шторме в порту,
Знаешь, есть такие семьи, про которые сразу думаешь: "Как они вообще выживают?" Вот Паскье — типичный пример. Денег — кот наплакал, зато смеха и сплоченности хоть отбавляй! Рам с Люси, эти два вечных трудяги, прямо сердце разрывается — крутятся как белки в колесе, лишь бы дети выбились в люди. Представляешь, даже в долги лезут, чтобы Лоран, ихний умник, в биологи прорвался. Парень-то в
Знаешь, эти истории про отцов и сыновей — они всегда такие... Ну, сложные, да? Но тут всё вообще на грани. Представь: парень годами копил обиды на отца, а потом бац — узнаёт, что старик в войну через такое прошёл, что волосы дыбом встают. Вот буквально! Сидят они в этой чёртовой яме, четверо друзей, немцы сверху стволами потряхивают — мол, не признаётесь, кто рельсы взорвал, всех к утру