В центре этой захватывающей и трогательной истории – маленький Карл, живущий в уютном городке, где Рождество всегда было временем чудес и волшебства. С ранних лет он испытывает необычайное влечение к книгам о храбрых героях, особенно о легендарном Робин Гуде. Мечтая быть таким же умным и отважным, Карл решает, что пришло время для его собственного подвига. Накануне Рождества его посещает дерзкая
Эмиль, студент-историк, подрабатывал в Королевской библиотеке, разбирая коробки с пожертвованиями. В потрепанном фолианте 1892 года он наткнулся на акварель: дракон с бирюзовыми чешуйками кружил над силуэтом Стокгольмской ратуши. "Опять фантазии какого-то пьяного капитана?" — пробормотал он, вытирая пыль рукавом свитера. Вечером в кафе *Kaffebaren* на Дроттнинггатан Лина, его
В Гётеборге, среди ржавых контейнеров порта, крановщик Эрик Свенссон натыкается на черный камень с трещинами, похожими на veins крови. Запах морской соли смешивается с машинным маслом, пока он ковыряет артефакт ключами из кармана потрепанной куртки. «Что за хрень?» — бормочет он, замечая, как камень pulsuje в ладони. Вечером его дочь Мая, рисуя у окна с видом на пролив, видит в воде тень, «больше
Элина, в потёртой кожанке, ждала Маркуса у автомата с *Semlor* на углу Hornsgatan. Он принёс распечатанную карту канализаций Сёдермальма — линии дрожали от кофеина. «Лукас исчез после вчерашней лекции по квантовой механике», — Маркус размазал пальцем ржавое пятно на бумаге. В её телефоне мигал пропущенный вызов с номера, который они оба узнали: общий знакомый, Йенс, три недели назад переставший
Элин, 27 лет, с синим ирокезом и дыркой на джинсах, мотается между кафе «Корншаль» в Гамла Стане и подвальным клубом «Блекингер». В пятницу вечером она роняет стакан с глёгом на стойку, цепляясь рукавом за крюк для зонтов. «Ты ж знаешь, тут не любят политику», — бормочет Оскар, владелец заведения, вытирая столешницу тряпкой с запахом рыбы. Элин хрипит в ответ: «Твоя мама — политика», — и
Лассе, в кепке с выцветшим логотипом хоккейного клуба, нашел под вагоном сломанный фонарик с инициалами «Т.Б.». Майя, перебирая прядь рыжих волос, заметила следы гравия на перроне — не местного, серого, как в карьере за рекой. «Смотри, тут кто-то пролил кофе», — ткнула она в бурые пятна на платформе. Вокзальный кот, Мурре, вылизывал лапу рядом с обрывком газеты, где криво обведено объявление о
Эрик, 27 лет, каждую среду выходит на сцену клуба *Nordlicht* в Стокгольме. Его квартира на улице Хёторгсгатан завалена блокнотами с зачёркнутыми шутками, а на кухне — пустые банки энергетика *Nocco* и крошки от *kanelbullar*. Перед выступлениями он забегает в кафе *Vetekatten*, где барменша Лина, в красном фартуке, поддразнивает: «Снова провалишь — бесплатный латте не дам». Вчерашний монолог про
Лина застряла на платформе Т-Централен, когда заметила Эрика, толкающего велосипед с проколотым колесом. «Слушай, у тебя есть запасная камера?» — спросил он, вытирая грязную ладонь о куртку. Она молча протянула ему ключ от подвала в Хаммарбю, где хранились инструменты ее отца — слесаря, чьи руки пахли машинным маслом даже после душа. Через два часа они чинили старую лодку у причала на острове
В Стокгольме Алекс Петтерссон, с потёртым рюкзаком за плечом, прячет окровавленный нож в вентиляционной шахте заброшенной прачечной на улице Хёторгсгатан. Он звонит Лене, своей сестре, со старым таксофона у метро «Слюссен»: *«Сумка под третьей скамейкой на причале. Бери и молчи»*. Лена находит чёрный чемоданчик с пачкой евро и флешкой, на которой — записи переговоров британского лоббиста Майлза
Йозеф Энгел, худощавый парень в потрёпанной кожаной куртке, выходит из автобуса на окраине Стокгольма. Он направляется в кафе «Глория», где его ждут Тедди с сигаретой в зубах и София в розовой кофте. «Полгода в камере — и ты всё ещё выглядишь как бледный призрак», — хрипит Тедди, разминая пачку кредиток на столе. Йозеф молчит, ковыряет вилкой в картофельном пюре с подгоревшими краями. «Нужны