Анна — талантливая художница, которая всегда искала вдохновение в самых неожиданных местах. В поисках уединения и новых идей она решает арендовать старинный дом на окраине маленького городка. Её мечта — создать серию картин, которая перевернёт её карьеру. Но как только Анна ступает на порог этого загадочного дома, её жизнь начинает напоминать сюжет остросюжетного романа. Вскоре она обнаруживает,
Глеб Мечников всегда казался сильным и непоколебимым. Его принципы и привычка самостоятельно справляться с любыми трудностями вызывали уважение окружающих. Но за этой твёрдостью скрывается человек, для которого главным утешением всегда была его дочь Кристина. Она — единственный свет в его жизни, особенно после того, как он остался один, воспитывая её без помощи жены или семьи. Кристине 16 лет, и
Настя ждала Сергея два года, пока он был в зоне АТО. Когда он вернулся в их городок с треснувшими асфальтовыми дорогами и покосившимися синими заборами, она накрыла стол — борщ в глиняной кастрюле остыл, так и не дождавшись гостей. Сергей молча ел, пальцами вдавливая хлебный мякиш в тарелку. «Ты хоть письмо мог прислать», — бросила Настя, вытирая тряпкой масляные брызги с плиты. Он потянулся
В деревне Глухово, заросшей крапивой у покосившихся заборов, тринадцатилетняя Лиза каждое утро таскает воду из колодца с треснутым ведром. Бабка Агафья, в платке с выцветшими розами, ругает её за пролитые лужи: *«Опять пол в сенях замочила, бестолочь!»* После обеда Лиза пробирается через ельник к старой сосне, где кукушка Оксана отсчитывает года. *«Сколько мне жить осталось?»* — шепчет девочка,
В харьковской больнице №3 медсестра Оксана Коваль прячет флакон кордиамина в карман халата. Ее брат Андрей, лежащий в соседнем корпусе с пороком сердца, уже неделю не может получить бесплатные препараты. «Опять брали из утиля?» – бормочет санитарка Люда, разгружая коробки с просроченными медикаментами. Оксана молча поправляет потертый чехол на тонометре, глядя на пятна сырости на потолке
Дарина, студентка-психолог из Киева, находит в старом шкафу общежития потрёпанный блокнот с пометкой *"Експеримент №7"*. На страницах — таблицы с датами, именами одногруппников и странными символами, напоминающими руны. Записи обрываются на фразе: *"Оксана Л. — контрольная группа, реакция на триггер №4 не предсказуема"*. На следующий день лектор Оксана Левицкая, обычно
Ирина заехала за Вадимом на вокзале в Мукачево — его пальто пахло дешевым коньяком, а в багажнике ржавой «Славуты» лежали сумки с инструментами для разбора чердака. В доме на улице Лесной, где пол в прихожей проваливался под ногами, она сразу полезла в шкаф с иконами: «Папа писал дневник. Ты же помнишь, как он прятал ключи?» Вадим достал из кармана гильзу с обрывками фотокарточек — детский сад
Олег Коваль, 42 года, в синем жилете с пятном от машинного масла на рукаве, вытирал руки ветошью возле гаража на окраине Винницы. *"Движок чинить — 300 гривен, если запчасти свои принесёте"*, — буркнул он клиенту в чёрной «Ладе», который спорил о цене, тыкая пальцем в треснувший ремень ГРМ. Дома, в пятиэтажке возле рынка, жена Наталья разогревала вчерашний борщ, пока Олег считал
Олег, механик из прифронтового Краматорска, каждое утро чинил ржавые «Запорожцы» в гараже за домом. Его соседка Марина, медсестра в полуразрушенной горбольнице, тайком подкладывала ему в холодильник банки тушенки — «Чтоб не сдох с голоду, пока двигатели ковыряешь». Они спорили на кухне с треснувшим окном: «Уезжай хоть с эвакуационным», — бросала она, заматывая бинты. Он молча чинил ее чайник,
Оксана застала Лизу за рисованием на кухонной столешнице — розовые спирали гуаши въелись в пластик. «Сумку в школу собрала? Опять фломастеры по всему столу…» — бросила она, протирая тряпкой пятно от борща. Лиза, не отрываясь от скетчбука: «Ты ж сама сказала — мои вещи не трогать». За окном хрущевки на Оболони гудел мусоровоз, а на полу валялся рюкзак с оторванным брелоком-единорогом. Вечером
Оля, в розтертому светрі з капюшоном, розкладає хризантеми у кіоску біля метро «Лівобережна». Андрій, водій синьої Daewoo Lanos з подряпиною на дверці, щодня купує в’ялі троянди: «Три гривні, але краще візьми ті, що зліва – вони вчора приїхали». Він сміється, кладе на прилавок зім’яту п’ятигривневу купюру й забирає квіти без решти. По дорозі до таксі розсипає пелюстки на снігу, наче відмічає
Лида, в роговых очках и потертом халате, выдавала пенсионерке пузырек с валерьянкой. Запах аптеки — спирт, пыль, дешевый парфюм клиенток — въелся в кожу. Через неделю ей предстоял отъезд в Польшу, но вечером на парковке у метро «Левобережная» она зацепила зеркалом такси Андрея. Водитель, 35 лет, в мяной рубашке, вылез из машины, почесывая щетину: «Ты ж как слепая котяра — справа же знак висит!» В
Настя, рыжая девушка в потёртой кожанке, сбегает из свадебного зала в Каменец-Подольском, оставив на столе записку: *«Не ищи. Вернусь, когда он сдохнет»*. В автобусе до Киева она дрожит, стискивая рюкзак с паспортом и фоткой младшего брата. Через три дня уже моет полы в кафе возле Лыбедской — хозяйка, женщина с татуировкой дракона на шее, бросает ключи от подсобки: *«Спи тут, пока менты не
Олег приезжает в село под Житомиром после звонка тети Нади: «Отца похоронили вчера, дом пустой». На кухне мать, Людмила Степановна, режет борщовые овощи, не поднимая глаз. «Киев тебя испортил, — бросает она, — думаешь, я не вижу, как на кладбище не зашел?» За окном — заброшенный сарай с провалившейся крышей, где они с сестрой Мариной в детстве прятали консервы от деда-алкоголика. Олег достает из
Андрей шарит фонариком по обломкам в полуразрушенной аптеке на Подоле. Из кармана дрожит старый Nokia: «Ты её нашла?» — голос Ольги, жены, режет тишину. Он наступает на оранжевый пузырёк от таблеток, прикрывает трубку ладонью: «Здесь только стекло да кирза солдатская. Спросил у патруля — видели девочку в синей куртке у перехода на Контрактовую». Взрыв за спиной, близко — Андрей пригибается, в ухе