В центре сюжета — история о человеке, который когда-то был легендой в мире криминалистики, но теперь его жизнь превратилась в хаос. Потеряв всё, что было ему дорого, он пытается найти себя в мире, полном опасностей и предательства. Единственный, кто не отвернулся от него — его верный четырёхлапый друг. Вместе они становятся неразлучной командой, чьи приключения полны риска и неожиданностей.
Лена Крапивина всегда мечтала о счастливой семье, но судьба раз за разом преподносила ей сюрпризы. Её очередной жених сбегает прямо из-под венца, оставляя Лене лишь горькое разочарование и вопрос: что же с ней не так? Подруга, пытаясь помочь, предлагает невероятную теорию — возможно, на Лене лежит проклятие. Скептически настроенная, но доведённая до отчаяния, Лена решает посетить гадалку. И
Оксана в форменной синей куртці з відломиною пуговицей на рукаві проштовхується крізь вагон. Вона має перевірити квитки до Львова, але старий Василь у четвертому купе знову розказав про свою доньку-економістку: «Вона в Польщі, на фабриці шиють. Ти не бачила її тут?» В проході солдат Андрій, що пахне перекислим самогоном, просить дозволу прикуріти біля тамбура: «Можна тут? А то конвой чекатиме на
Павел Зибров в костюме с расстегнутой верхней пуговицей стоит под софитами, поправляя микрофон. За кулисами мать 8-летней Саши Лисиченко шепчет: *«Не забудь про припев»*, но девочка уже выбегает на сцену в блестящих кедах и читает рэп про контрольную по математике: *«Дроби, степени — сплошная безнадёга, а мой щенок ждёт дома у порога»*. В углу студии мальчик Витя Королёв собирает робота из старых
Марьяна, бухгалтер из Чернигова, случайно подслушала разговор двух мужчин возле кофейного автомата на вокзале: «Если тот грузовик с холодильниками не доедет до Киева до пятницы, нам всем крышка». На следующий день её сосед Тарас, водитель-дальнобойщик с татуировкой волка на предплечье, попросил присмотреть за стареньким «Запорожцем», пока он заскочит в аптеку. В бардачке она нашла ключ от склада
Оксана приезжает в село на Днепре, где остался дом с покосившейся калиткой и вишнёвым садом. Её брат Сергей, в засаленной футболке и рабочих штанах, уже ждёт во дворе, перебирая старые гвозди из жестяной банки. «Землю продавать будешь?» — бросает он, не глядя. Оксана замечает трещину на ставне — отец красил её перед смертью. В комнатах пахнет заброшенностью: на кухне засохшая марля с ягодами, на
В промозглом киевском подъезде на Оболони Артем ронял ключи из онемевших пальцев. Его мать, Людмила Степановна, оставляла на табуретке термос с чаем из калины — "Щоб зогрівся, сивий вовче", писала на бумажке фиолетовой помадой. По вечерам он чинил старые "Таврии" в гараже за Троещиной, специально ударял молотком по костяшкам — проверял, вернулась ли боль. Врачи из 17-й
Олег, электрик из жилмассива на окраине Киева, каждое утро начинал с попыток починить проводку в подъезде, где соседи вечно воровали пробки. Его дочь Аня, 14 лет, рисовала углем на обрывках обоев, пока он ругался с бабкой Зиной из 5-й квартиры: «Опять ваша стиралка полблока вырубила!». В пятницу, после аварии на ТЭЦ, он нашел в сугробе возле гаража «Таврии» щенка с перебитой лапой — принес домой,
Вера, с рыжими волосами, собранными в небрежный пучок, разгружает ящики с карамельными яблоками на заднем дворе киевской кондитерской. Утром, пока печи греются, она замечает мужчину в выгоревшей куртке — Саша, новый грузчик, переехавший из Чернигова. «Там после взрывов даже соль в магазинах пропала», — бросает он, втаскивая мешки с мукой. Вечерами они сидят на складе: Вера делится остатками
Олег, бывший футболист с переломанной лодыжкой, каждый день таскал костыли по коридорам львовской клиники, где пахло вареной свеклой и йодом. В столовой он врезался в Иру — девушку в растянутом свитере, которая роняла поднос с гречкой. «Ты как танк», — бросила она, вытирая пятно на джинсах. Ира приехала из Одессы лечить спину после аварии: по ночам она слушала старый плеер с треснутым экраном, а
Ольга, бухгалтер из киевского офиса на Лесной улице, обнаружила в куртке мужа Максима чек из ювелирного магазина, которого нет в их районе. «Кому ты кольцо покупал?» — спросила она, держа бумажку дрожащими пальцами. Он ответил: «Коллеге на пенсию, ты же знаешь — Таню из отдела кадров», но на следующий день исчез, оставив на столе недопитый кофе и ключи от старого гаража возле Борщаговки. Соседка
Оксана, 35 лет, в синем халате с выцвелими рукавами, каждый день шла через грязнуватую улицу села Подобовец. В сумці — стетоскоп, пачка стерильних пеленок і шоколадка «Світоч» для перекусу. У пологовому відділенні райлікарні, де пахло хлоркою та вареною гречкою, вона принимала роды у Марьяны, доярки з ферми. «Тищай, серденько, як у полум’я дишеш», — говорила Оксана, поправляючи капельницю з
Вера Ковальчук, хирург в полуразрушенной больнице села Заречное на Харьковщине, утром обнаруживает пустые шкафы в аптеке. Фельдшер Николай, перебирая пузырьки с этикетками «1998», бросает: «Аспирина нет, даже йод закончился». Она берет ключи от старой «Таврии», едет в райцентр — дорогу размыло, машина вязнет в грязи. На обочине видит мужчину, присевшего на корточки: Андрей Гончаренко, фермер,
Маркус чинит старый микроавтобус во дворе рижской хрущёвки, пахнущем рыбой с утреннего рынка. Мать кричит из кухни: «Опять везешь эти ящики в порт? Деньги сами не придут!» Он молча затягивается «Петром I», бросает ключи на пластиковый стол. Через неделю — Одесса: контейнеры, чайки, таможенник в потёртой форме тычет пальцем в просроченную визу. «Ты что, слепой? Здесь же штамп от 15-го!» — Маркус
Олег, слесарь с завода «Арсенал», в пятницу вечером копался в проводке на кухне своей хрущевки. За стеной соседка Галя громко ругалась с котом: «Барсик, опять в тапки нагадил!». Жена Анна разложила на столе квитанции за свет — 1,347 гривен. «В Польше у Санька бригада собирает теплицы. Месяц — полторы тысячи евро», — Олег вытер ладонью пот со лба. Анна резко хлопнула дверцей холодильника: «А моя
Олег, механик из автосервиса на Оболони, нашел в бардачке разбитой «Таврии» пожелтевшую фотографию 90-х: трое мужчин в кожаных куртках стоят у недостроенной пятиэтажки. На обороте — адрес на Виноградаре и пятно, похожее на кровь. В тот же день Марина, фармацевт из аптеки возле метро «Лесная», наткнулась в подсобке на пачку квитанций с подписью её покойного отца — все на одно юридическое лицо,
Ольга, в черном пальто с меховым воротником, ждет такси возле бизнес-центра «Гулливер». В кармане — смятая записка от сестры: *«Мамину квартиру на Оболони продавать не дам. Приезжай в Ладыжин — сами разберемся»*. Она рвет бумагу, бросает в урну. В это время Катя, в выцветшей куртке и кедах, толкает тележку с ящиками на оптовом рынке. Звонит Ольге: «Ты после университета сбежала, как крыса. А
Вова в рваной куртке топчет окурки на балконе хрущёвки, за спиной — кухня с линолеумом, заляпанным машинным маслом. Женя, младший брат, чинит на коленке старый магнитофон, обмотав палец изолентой. «Сколько можно в этом чаде киснуть?» — Вова бьёт кулаком по ржавой трубе. «Крыша ж над головой, — Женя тянет за провод, — а на заводе опять задержка. Слышал, Петрович с третьего подъезда вчера с
Андрей Коваль, следователь из Харькова, копался в коробках с архивными бумагами в подвале райотдела. Запах плесени, папки с пометкой «1994», фото разбитой «Волги» у въезда в поселок Рогань. Нашел записку: *«Спроси про Марусю в кафе “Рассвет”*». В тот же день позвонила Ольга Литвинова из Москвы — голос хриплый, как после долгого перелета. «Мой отец там погиб. Выпьем кофе? У вас тут… как его…