Познакомьтесь с Йоханессом Реттенбергером, чья жизнь на первый взгляд кажется примером спортивного совершенства. Он - талантливый марафонец, не знающий равных на беговых дорожках. Но за его образом идеального спортсмена скрывается двойная жизнь, полная адреналина и опасности. Вне спортивной арены Йоханесс превращается в хладнокровного и методичного преступника, совершающего дерзкие ограбления
Курт, худощавый механик из берлинской мастерской на Шпрее, случайно подслушивает разговор двух офицеров в дверном проёме склада: «Завтра эшелон в Краков — груз №42 вместо угля». Он прячет маслянистые руки за спиной, пока те обсуждают «особый контингент» из госпиталя Шарите. Дома, за стеной с отклеивающимися обоями, его сестра Эрика чинит радиоприёмник, обмотанный изолентой. «Надо передать это
Йозеф Хаберманн, владелец текстильной фабрики в Судетах, в 1945 году прячет в дубовом комоде документы, подтверждающие его попытки спасти рабочих-евреев. Его жена Марта, перебирая старые фотографии в гостиной с треснувшей фарфоровой вазой, шепчет: «Чехи уже в городе. Уедем, пока не поздно». Сын Томас, вернувшийся с фронта без двух пальцев на левой руке, молча копается в сарае, находя спрятанный
В промзоне Берлина, между дымящими трубами завода *KrugerStahl*, механик Карл Беккер в засаленной куртке ковырял ключом в двигателе старого погрузчика. В кармане комбинезона зажужжал телефон — сообщение от начальника цеха: *«Завтра собрание. Закрытие. Приходи»*. Вечером в баре *Zum roten Bolzen*, за стойкой с липким от пива деревом, Карл спросил официантку Эрику: «Ты слышала, что Шульце из
Лукас, в помятом пиджаке с потёртыми локтями, каждый вторник покупал в киоске на Западном вокзале *Kleine Zeitung* и булочку с маком. Рядом, у автомата с шоколадом, Анна в синем плаще с оторванной пуговицей ждала экспресс до Граца, держа в руках термос с кофе. "Опять перенесли расписание?" — спросил он, заметив, как она нервно щёлкает замком на сумке. Она не ответила, лишь протянула ему
Летом 1986-го Лиза Мюллер, 24 года, каждый вечер заклеивала трещины в обоях дешевыми марками с изображением Берлинской телебашни. Она работала в типографии на Шпреевальдштрассе, печатала пропагандистские листовки, пряча между станками обрывки стихов Эриха Фрида. Ее младший брат Йонас, худой парень в очках с переклеенной оправой, тайком рисовал граффити на западной стороне стены — красные журавли
Ларс, адвокат с мешками под глазами от недосыпа, сидел в своём кабинете на Репербане. За окном гудел порт, а в микроволновке крутился вчерашший берлинский пончик. В дверь ворвался Йенс, детектив в помятом плаще, швырнул на стол папку с выцветшей надписью «2003»: «Слушай, тут в деле про утопленницу в Альстере — отчёт о вскрытии исчез. Копы тогда замяли, но я уверен — это не самоубийство». Ларс
Вот так, наверное, и живётся Машке — разрывается девчонка между двумя реальностями, будто её на части растаскивают. В школе вроде обычная: переписки в телефоне, смех с подружками, взгляды на симпатичного одноклассника... Но дома — будто в другой вселенной оказалась. Родители-то у неё в каком-то жестком религиозном режиме застряли, прямо секта какая-то. Каждый шаг, каждая мысль — всё, понимаешь,
Летний ад в пригороде Вены — знаете, такое пекло, когда воздух дрожит над асфальтом, а тени от гипермаркетов кажутся насмешкой. Представьте: бетонные джунгли меж трасс, где виллы новоиспеченных богатеев жмутся к раскаленным парковкам. Дни тянутся, словно жвачка — липкие, бесконечные. Даже ветерок ленится шевельнуться, а люди… Боже, они будто скидывают с себя всё — совесть, приличия, остатки