В разгар последних дней немецкой оккупации Рима, когда надежда кажется призрачной, город становится ареной отчаянной борьбы за свободу. В этом хаосе, среди разрушенных улиц и теней предательства, кристаллизуется героическое движение Сопротивления, готовое на всё ради освобождения своей родины. Главный герой, священник с непоколебимой верой в справедливость, оказывается в центре событий,
Антонио, в засаленном жилете, подметал мраморный пол вокзального зала, когда заметил Лючию, продавщицу из киоска с газетами. Она перебирала свежий тираж *Il Messaggero*, обернутый в грубую бечевку, а ее пальцы оставляли серые отпечатки на бумаге. «Синьорина, — крикнул он, — ваш брат снова просил денег у пассажиров у третьей платформы». Лючия сморщила нос: «Скажи ему, пусть сам придет. Я не банк».
В Риме, на переполненном рынке Кампо-деи-Фьори, Марко, худощавый карманник в потертом пиджаке, ловко срезает кошелек у туриста. Его замечает Лючия, рыжеволосая девушка в платье с цветочным принтом, которая сама только что стащила серебряную зажигалку из кармана торговца сыром. «Этот часы не твои», — шипит она, указывая на Rolex на его запястье, украденный им минуту назад. Марко, смеясь,
Вот как можно переписать историю, добавив живости и эмоций: Представь: Отелло Челетти — обычный парень без работы, которому вдруг дико повезло. Его сын случайно спасает сынка какого-то муниципального чинуши, и вот наш герой уже лихо рассекает на полицейском мотоцикле. Ну, думаешь, сказка? Как бы не так! Сначала он, конечно, пьянеет от этой новой власти — мундир, свисток, все дела. Но скоро в
Вот, представь себе: молодой, горячий парень Альберто — весь из себя амбициозный мечтатель. Ну знаешь, такой, у которого глаза горят от мыслей о миллионах, а в карманах — ветер свистит. Вечно ввязывается в какие-то авантюры — то ли бизнес-схемы сомнительные, то ли проекты на грани фола. И ведь каждый раз уверен, что вот оно, счастье привалит! А в итоге — снова провал, долги, и… ой, бедная
Ох уж эти налоги! Торкато Пеццелла, хозяин лавки с тканями, готов был рвать на себе волосы — ну как тут честно платить, когда государство забирает половину выручки? «Да я лучше цыгану карман отдам, чем этим жадным чинушам!» — наверняка ворчал он, лихорадочно перебирая бухгалтерские книжки. То цветы инспектору подсовывает, то вдруг начинает рассказывать про свою «больную тётю в Салерно» — лишь бы
Вот, представь: живет себе Фортунелла — девчонка из трущоб, где воздух пропитан опиумом да ложью. Всю жизнь крутится между гнилыми стенами, а сердце привязала к Пеппино, местному «бизнесмену» с горящими глазами и холодными руками. Любовь-то слепая — когда того схватили, сама на зону прыгнула, взяла его грехи на свои плечи. Ну дура, да? А вышла через год — а он уж с новой пассией чаи распивает,
Знаешь, история такая... Вроде война уже кончилась, но в этой захолустной итальянской деревушке всё ещё пахнет страхом. Люди тут свято верили, что их бог забыл — мол, фронт где-то за горами, не до нас. Ну кроме этого несчастного немца, который как тень маячит у старого склада. Скучно ему, наверное, одному с воронами разговаривать. А потом эти двое — девчонка-подросток с братишкой — пошли