В мрачные времена, когда дым сражений застилает горизонты, и каждый неверный шаг может стать последним, на авансцену выходят те, кто работает в тени. Их миссии — это танец на лезвии ножа, где цена ошибки — жизнь. Они — мастера иллюзий и обмана, чьи действия могут изменить ход истории. Их задачи варьируются от сбора жизненно важной информации до проведения диверсий, способных разрушить планы
Андрей Долгорукий, поручик уланского полка, после отступления под Смоленском очнулся в крестьянской избе с перевязанной сапожным ремнём ногой. Рядом — Маша, дочь кузнеца, вытащившая его из-под трупа лошади: *"Ваши менты-то уже в Ржев удрали, а вы тут кровью истекаете"*. Каждое утро она приносила ему квашеную капусту и хлеб с лебедой, а сама чинила отцовскую наковальню, пока французы
Дарина, в потёрпаной куртке с выцветшим лисёнком на спине, тащит тяжёлый чемодан по скрипучим ступеням киевской хрущёвки. Её мать, Алла, ворчит про «гнилые трубы» в новой квартире, пока пытается зажечь газовую плиту спичками. На первой линейке в школе №143 девочку ставят рядом с Максимом — он щёлкает жвачкой, разглядывая её самодельный рюкзак из обоев: «Ты чо, из села? У нас тут модно в «Ашане»
Марьяна, пятнадцать лет, после школы подрабатывает в кафе «Верба» на окраине Черкасс. В старом доме бабушки находит коробку с письмами 80-х: в них упоминается исчезнувший брат деда — Степан, который работал на закрытой фабрике «Прогресс». Вместе с соседом Денисом, фанатом урбан-экспедиций, они пробираются через ржавую ограду фабрики, натыкаются на подземный тоннель. Денис светит фонариком на
Марьяна протирала стекло витрины магазина «Світло» на окраине Киева, когда заметила пожилого мужчину в помятой кепке, который пялился на коробки с дешевыми чайниками. Его пальцы нервно перебирали сигареты «Прима» в кармане пиджака. «Цей уже третій день ходить, наче привид», — сказала коллега Таня, разгружая палету с гречкой. В ответ Марьяна только пожала плечами, поправляя выцветший фартук с
Анна, 34 года, учительница из Одессы, в дождь застряла у подъезда с сумкой тетрадей. Рядом — Ира, соседка-парикмахер, жуёт жвачку, каблук застрял в трещине асфальта. «Слушай, ты же не железная, — Ира махнула рукой на её живот, — врач сказал, сердце не вытянет. Решай быстрее». Анна молча поправила платок, вспомнила слова гинеколога: «Прервать или рискнуть. Шансы — 30%». В автобусе №220, пахнущем
В дождь на проспекте Шевченко, 14, в хрущёвке с облезлым подъездом, Игорь Семенюк тащит на пятый этаж банку краски «Серебряный лис». Ему 34, бывший художник, сейчас малярит вывески. В квартире — копоть от папирос «Прима», холст с незаконченным портретом жены Нади. Она, в халате с пятном от борща, ставит на стол холодный холодец: «Деньги опять на кисти спустил? Вчера Сашка в школе кроссовки
Марьяна, в потертой кофте с капюшоном, каждое утро толкала Олега в бок, пока он спал на раскладном диване. «Ты опять будешь обещать, что вернешь? У меня уже полкошелька квитанций на твою долю», — шипела она, пока варила растворимый кофе в хрущевке на Оболони. Олег, не открывая глаз, бурчал: «Послезавтра точно, контракт подписываю», — и натягивал куртку с дыркой на локте. Его «фриланс» сводился к
Ольга, медсестра из киевской горбольницы №5, получает конверт с завещанием от покойного отца, о котором не слышала десять лет. В кафе «Марципан» на Подоле её ждёт Катя — девушка в кожаной куртке и с розовым ирокезом, которая называет себя «законной дочерью» и тычет пальцем в распечатку ДНК-теста: «Смотри сама — 25% совпадений. Значит, твой папаша крутил роман с моей мамкой, пока твоя мать в
Оля, рыжая с веснушками, в фартуке с пятнами от борща, толкала тележку на рынке "Шулявка". Возле лотка с укропом столкнулась с Максимом, владельцем закрытого ресторана "Калина". Он выронил пакет с гречкой, она наступила на булку хлеба. "Ты всегда так покупаешь? — усмехнулся он, подбирая рассыпанные зёрна. — Или только когда мешаешься под ногами?". Оля, не глядя,
Олег, в засаленном комбинезоне, ковырялся в двигателе «девятки» в гараже за старым хрущевским домом. Катя, обмотав шею шерстяным платком, пересчитывала выручку на овощном рынке — пахло гнилой капустой и подгоревшим маслом из чебуречной. «Санька из автосервиса звонил, — сказала она вечером, выкладывая на стол тушеную картошку. — Предлагает тебе подработать на «левых» запчастях. Говорит, через
Олег зажимал лупу в треснувшей оправе, разглядывая трещину в сапфире. В мастерской на Подоле пахло паяльной лампой и старыми деревянными ящиками, где десятилетиями хранились чешские инструменты. «Ти знов своє?» — Марина швырнула на стол папку с чертежами, задев чашку с остывшим кофе. Сын Андрей, не отрываясь от полировки браслета, буркнул: «Дядько Вова обіцяв вдвічі більше за канадські діаманти.
Представляешь, 17-летняя цыганочка Ляля, отчаявшись найти деньги, решает ночью вломиться в особняк местных олигархов Свиридовых. А там — облом! Попадается на глаза сыну хозяина, Сергею. И тут вместо вызова копов парень выдаёт: «Выходи за меня!». И ведь соглашается же! Ну, классика — романтика на грани фола, а? Но всё, конечно, не так просто. Свадьба-то маячит на горизонте, но вокруг них начинает
Представляешь, в нашем тихом селе под Полтавой — да-да, там, где даже куры зевают от скуки — вдруг как рванёт! Местная компашка — Яринка с её вечными приколами, Юрчик-баламут, вечно серьезный Кум и наш Участковый, который больше на медведя похож, чем на полицейского, — решили разбавить рутину. Да не просто так, а прихватив седого деда Петра, который, кажется, знает ответы на все вопросы
Лев вытирал тушь с век бумажной салфеткой, оставляя размазанные пятна на зеркале в гостиничном номере. За окном дождь стучал по жестяной вывеске кафе «Рассвет», где он вчера спорил с Мариной о декорациях для «Чайки». «Ты опять переигрываешь в третьем акте», — бросила она, ковыряя вилкой остывшую картошку. Утром он нашел ее записку на подоконнике: *«Кран течет, я вызвала сантехника. Репетиция в