Во время японской интервенции, один из представителей союза антикваров передает японцам драгоценную нефритовую голову Будды, украденную из храма, построенного императрицей У Цзетянь. Этот поступок превращает его род в изгоев антикварного сообщества на долгие годы. Его семья подвергается презрению и остракизму, их репутация разрушена, и кажется, что прошлое навсегда окутало их тенью позора. Два
Импульсивный выбор Гао Чжи Лэя оказался роковым — он потерял стабильную жизнь, которую так ценил. Внезапно вся ответственность за семью легла на его плечи. Сначала его охватила растерянность, он чувствовал себя сломленным и неспособным справиться с грузом новых обязанностей. Но взгляд на близких, нуждающихся в его поддержке, не позволял ему сдаваться. Каждый день становился вызовом. Ему пришлось
В Пекине Сяо Вэй, худой парень в потёртой кожаной куртке, торгует контрафактными зарядками на рынке у станции Лизхимен. Рядом воняет жареной лапшой, а его соседка-продавщица Мэйлин, с тату дракона на шее, постоянно поправляет пластиковые веера с Человеком-пауком. «Вчера опять полицейские приходили, — бормочет Сяо Вэй, разглядывая треснувший экран своего Xiaomi. — Надо бы перебраться к Чжану на
Ли Вэй копался в ящике с ржавыми инструментами, когда за стеной услышал голос соседа: «Опять твой дядя пьяный у храма валяется. Хоть бы метлу ему подбросил». Деревня Циньшуй кишела сплетнями — каждый знал, что семья Чжан хотела отобрать участок с шелковицами, который Ли Вэй унаследовал после смерти отца. Его сестра Мэйлин, работавшая в чайной у переправы, принесла вчера записку от старосты: «Если
В деревне Шуйчжоу, затерянной меж рисовых полей, 16-летняя Линь чинила прохудившуюся крышу, когда заметила в небе трещину — будто гигантский нож разрезал лазурь. Вниз полетели осколки, похожие на сине-белый фарфор. Один упал в огород старика Цзюня, бывшего гончара. «Опять эти проклятые *тяньши*», — пробормотал он, подбирая горячий обломок, оставивший ожог на ладони. Линь, спрыгнув с бамбуковой
Вэнь Чуань, инженер городской спасательной команды, каждое утро проверяет снаряжение в гараже на окраине Шэньчжэня. Его напарница, Ли Сяо, врач скорой, вечно торопится — на ходу застегивает куртку, роняя пакет с *баоцзы*. «Опять без завтрака?» — ворчит Вэнь, сует ей пару паровых булочек в карман. В пятницу их вызывают на обрушение строительных лесов: рабочий Цзян зажат бетонной плитой. Вэнь,
Лан, серый волк с белым пятном на груди, прячется в заброшенной хижине у подножия горы Тяньму. Его отец, вожак стаи, погиб год назад — охотники подожгли логово, спалив шкуру с золотым узором. Лан выжил, вытащенный мальчишкой Хули: тот носил в кармане деревянную игрушечную лошадку, перевязанную тряпкой от ожога. "Ты же знаешь, они тебя не простят…" — бормочет Хули, передавая волку
Фань Сянь, парень с памятью о прошлой жизни в современном мире, ворочается на циновке в усадьбе семьи Фань. Он ворчит на жесткую подушку, пока служанка Сяо Юэ ставит на низкий столик чай с ароматом жасмина: «Опять не выспался? Господин Цзянь ждёт в зале для совета». Отец, Фань Цзянь, в зелёном халате с вышитыми журавлями, хмурится, глядя на карту северных границ: «Ты предложил строить каналы
Жуи, парень лет семнадцати, каждое утро начинал с того, что таскал воду из колодца у старой шелковицы. Отец, кузнец Чжан, ворчал: «Опять заснул у горна? Мечи сами себя не выкуют». В мастерской пахло обожженной глиной и маслом для закалки. Однажды, разбирая ржавые клинки в углу, Жуи наткнулся на амулет с треснувшим нефритом — внутри мерцал сизый огонек. «Выбрось эту рухлядь», — хрипел Чжан, но
Ох, этот сиквел… Помните ту самую дрожь по спине после первой части? Вот тут всё как будто взяли, умножили на два и добавили щепотку безумия. Серьёзно, я полфильма сидел, вжимаясь в подлокотники кресла — то ли от страха, то ли от восторга. Казалось бы, призраки, скримеры, старый дом — клише? Ан нет! Тут тебя сначала убаюкивают мрачной атмосферой, а потом — бац! — заставляют чуть ли не чай