Два брата, Роки и Роскис, отправляются на зимние каникулы в дом своей бабушки, расположенный в крохотном, на первый взгляд, обычном городке. Однако, по мере того как они начинают обживаться, им становится ясно, что в этом месте творится нечто странное. Необъяснимые явления захватывают город: предметы начинают летать и исчезать, а привычные вещи, такие как дырки в бубликах или двери для
Веса, медбрат с тёмными кругами под глазами, каждое утро заваривает горький кофе в крохотной кухне клиники на окраине Хельсинки. Его коллега Айно, всегда в накрахмаленном халате, бросает через плечо: *«Опять перепутал дозировку для 305-й? Там старик с циррозом, а не твои подопытные»*. В палате №4, где потолок протекает, Веса прячет под матрасом пациента шприц с морфином — на случай, если тот
Ээро, щурясь от февральского солнца, бросает рюкзак на парту возле окна. За стеклом — сплошная белизна: снег на стадионе, заледеневшие сосны. Лина, одноклассница в свитере с оленями, тычет пальцем в его конспект: *«Ты опять перепутал даты Зимней войны — тут 1939, а не 1941»*. На перемене жуют pulla с корицей, пока Юха из кабинета химии рассказывает, как вчера провалился сквозь лёд озера Пяйянне,
Ээро, слепой массажист из района Каллио в Хельсинки, каждое утро на ощупь раскладывает инструменты в своей клинике: стеклянные банки с травами, валики с шершавой тканью. Его клиентка, пенсионерка Леена, ворчит на скрип деревянного стола, пока он разминает ей плечи: «Опять дождь. У меня суставы, как барометр». Вечером Ээро забирает из ремонтной мастерской старый кассетный плеер — чинят по
Ээро тащит треснувший чемодан с балконa третьего этажа, пока Лиина перекладывает грязные чашки в раковине. Их двушка в районе Вантаа пахнет плесенью от протекающей трубы, которую Юкка, старший брат, обещал починить еще зимой. «Сколько можно спать на матрасе у окна?» — Лиина стучит кулаком по счетчику за электричество, пока Ээро молча режет колбасу на обрезке ДСП. По вечерам они крадут wi-fi у