Umut Sariboga

Элиф, 34 года, каждое утро разворачивает газету *Hürriyet* на кухонном столе, пока сын Али, 12 лет, ковыряет вилкой в миске с оливками. «Опять опоздаешь на урок турецкого, — бросает она, завязывая платок. — Вчера учительница звонила из *Çankaya İlkokulu*». Али молча надевает рюкзак с оторванным ремешком, мать сует ему лепёшку с патокой — пальцы липкие, приходится вытирать об джинсы. После школы
Арда вытирал руки об фартук, пахнущий селедкой, когда бабушка крикнула из кухни: «Ключи на тумбе, не забудь!» Он мотнул головой, поправляя воротник потрепанной куртки цвета хаки. В ящике комода под стопкой школьных тетрадей 90-х он нашел коробку из-под рахат-лукума — внутри пахло плесенью, турецкие марки с полустертыми печатями и фото мужчины в феске на фоне парома «Хюдавендигар». Вечером у