Чуй Вай-Хун

Лау Сянь, дочь разорившегося чиновника, с первых кадров месит тесто на кухне императорского дворца. Ее руки в муке, а глаза следят за шепотом евнуха Гуаня, который таскает для нее старые свитки из библиотеки: «Изучай не только рецепты, но и то, как приправляют слова прошения». В зале для аудиенций она случайно сталкивается с Цзинь Юном — император, раздраженный ссорой с советником, замечает на ее подносе пиалы с рисовой кашей, украшенные лепестками хризантемы. «Кто учил тебя сервировать это как
Сунь Укун, закутанный в потёртый красный плащ, тащит за собой Тан Саньцзана, который спотыкается о корни бамбука. «Если не ускоришься, к ночи опять придётся спать в пещере с летучими мышами», — огрызается Укун, поправляя золотой обруч на голове. Чжу Бацзе, ковыляя за ними, жадно доедает лепёшку из мешка, заляпанного маслом: «У меня желудок пуст — ноги сами останавливаются!» Ша Сэн, молча чистя посох от грязи, указывает на тропу к деревне у подножия горы Хуагоу, где дым из труб пахнет жареным
Сяо Лань, дочь владельца угасающей рисовой винодельни в провинции Сычуань, каждое утро протирала пыльные глиняные кувшины в подвале, пахнущем забродившей сливой. Ее отец, Ли Вэймин, запрещал менять рецепт, завещанный прадедом: *«Смешай рис, воду, дрожжи из тканевого мешка за печью — и жди три года»*. На рынке в Чэнду Сяо случайно столкнулась с Чжан Юем, менеджером из Шанхая, который, разглядывая этикетку их вина, усмехнулся: *«Ваш *байцзю* горчит, как старая полынь. Клиенты теперь любят