Тарас Дударь

Оксана, официантка из львовской кофейни «Зерно», получает заказ на три капучино и письмо с печатью нотариуса. Вскрыв конверт за стойкой, она роняет ложку — оказалось, бабка Марья оставила ей хату в селе Яблунив. Через два дня, в автобусе с разбитыми сиденьями, она разглядывает ключ с облупленной синей краской. Дом встретил ее заколоченными ставнями и мужиком в засаленном свитере, который поливает
Оксана в форменной синей куртці з відломиною пуговицей на рукаві проштовхується крізь вагон. Вона має перевірити квитки до Львова, але старий Василь у четвертому купе знову розказав про свою доньку-економістку: «Вона в Польщі, на фабриці шиють. Ти не бачила її тут?» В проході солдат Андрій, що пахне перекислим самогоном, просить дозволу прикуріти біля тамбура: «Можна тут? А то конвой чекатиме на
В морге на окраине Киева Олег Семенович, патологоанатом с пятном кофе на халате, ворчит на новенькую Ирину, пока та роется в ящике с инструментами. «Где скальпель? Вчера клала сюда», — бормочет она, перекладывая пробирки. Олег щелкает пленку фотоаппарата: «Не ищи, возьми мой. И перчатки не забудь — вон у трупа в углу ноготь синий, гляди, заразу подхватишь». На столе — тело женщины в порванном
Андрей, бывший менеджер автосалона, копошился в кладовке своей киевской двушки на Оболони, разгребая коробки с Ольгиными вещами. Нашёл старую швабру с облезлой красной ручкой — подарок тёщи на новоселье. "Хрень какая-то", — пробормотал он, вытирая пыль с фотографии, где они с женой ещё смеялись на Карпатском перевале. Соседка Марьяна, в бигудях и растянутом халате, вломилась без стука:
Оля, тридцятирічна копірайтерка з Києва, приїжджає автобусом у село Глушківка — забрати речі з хати, яку залишила їй тітка Марія. У дворі її зустрічає Тимоха, вівчарка з подертим вухом, що вперто лізе обніматися, наче знав, що Оля вже мріє про шенгенську візу. У кімнатах пахне сирим деревом, шпалери відліплюються від стін, а під дошкатою підлогою Оля знаходить конверт із грошима та запискою:
Оля, аптекарша с восьмилетним стажем, каждое утро протирала пыль с коробок *«Анальгина»* и пересчитывала йод. В тот день бабка в платке тыкала пальцем в рецепт: *«Мне от печени, но без этой гадости, от которой в туалет не отойти»*. За дверью хлопнул автобус №562 — Саша, водитель с перегаром после вчерашних посиделок в гараже, курил у остановки. Дождь размыл граффити на павильоне. *«Тебе в
Оксана чинит протекающий кран в коммуналке на Оболони, когда звонит сестра из Чернигова: *«Снова одна? Уже двадцать семь, а ты в этом бараке с тараканами»*. В кафе «Верба», где она моет полы с 7 утра, появляется Андрей — водитель грузовика с запахом бензина на рубашке. Он заказывает кофе трижды за день, оставляет чаевые монетами. *«Тебе идёт зеленый фартук»,* — бормочет он, разглядывая трещину на
Маруся, 12 лет, зарылась в старый мамин свитер с дыркой на локте. Походка отца — стук каблука о бетон — теперь только вибрация в полу. В подвале, куда они перебрались после взрыва, пахло сыростью и горелым сахаром. Бабушка Оксана ставила на ящик из-под патронов банку с тушёнкой: *«Съешь, пока крысы не учуяли»*. Девочка щупала горло, пыталась вытолкнуть звуки. В кармане — обгоревшая фотография:
Оксана, 27 лет, разливает кофе в старой кружке с отколотой ручкой в киевском кафе "Вітер". Ее телефон на столе трещит от сообщений: "Ты рассказала матери про кредит?" — пишет Андрей, коллега-бариста. Она стирает уведомление, глядя на фото сестры-близняшки Леры, сделанное год назад у разрушенного завода в Днепре. Вечером, пряча банковские бумаги под матрас в коммуналке на
Макс, в засаленном комбинезоне с автосервиса «Восток», прячет конверт с деньгами под сиденьем своей разбитой «Таврии». Накануне Гроза, местный «решала» с золотым зубом, бросил ему в лицо: *«Или ребёнка заберешь из роддома к утру, или твою Лизу найдут в речке»*. Лиза, с облупившимся лаком на ногтях, ждала его у подъезда хрущёвки, курила «Приму» и не смотрела в глаза: *«Ты же не тупой, Макс. Они
Ольга приезжает в село Холодный Ключ после похорон отца. Дом с облупившимися зелеными ставнями встречает ее запахом сырости и старых газет, разбросанных в кабинете. В кухонном столе, под слоем крошек от сухарей, она находит письма от соседей с жалобами на Григория — местного лесопромышленника, который еще вчера на трактирной улице сказал: *«Продавай, пока цена не упала. Завтра твой сарай сгорит —