Noé Santillán-López

Алисия Гонсалес, 38 лет, приезжает в Мериду после развода, бросив адвокатскую практику в Мехико. В полуразрушенном доме детства находит коробку старых писем от матери — та писала о сожалении, что не уехала от отца-алкоголика. В кафе "Ла Эсмеральда" Кармен, подруга юности в потертом фартуке, ставит перед ней чашку *ате*: «Ты все еще добавляешь чили в сладкое?» Алисия устраивается в
В Мехико, в квартире на третьем этаже с треснувшими плиточными полами, братья Эмилиано и Пабло Руэда спорят из-за разваливающейся фабрики отца. Эмилиано, в заляпанной маслом куртке от ночной смены в автосервисе, тычет пальцем в папку с долгами: «Ты даже не смог продать старые станки — теперь свет отключают каждую неделю». Пабло, пытающийся шить сумки из кожзама на продажу, бросает на пол обрывок
Лиза, 24 года, в синем фартуке с кофейными пятнами, разгружает подносы в кафе «Бублик» на окраине Москвы. Артём, 35, в строгом пальто, заказывает эспрессо и в спешке оставляет бумажник с фото девочки. Лиза находит его, замечает адрес на визитке — элитный дом у Патриарших. «Вы вообще ребёнка-то кормите? — бросает она, вручая бумажник на пороге его квартиры. — У Софии в ланч-боксе только зелёные
Хавьер Мора, 34 года, целыми днями шатается по переулкам Сочимилько в Мехико. После увольнения из автосервиса живет в лачуге с протекающим краном — капает в жестяную миску, которую он ставит под раковину каждое утро. На завтрак — яичница с чили де арбол, но без тортильи: мука кончилась. Соседка Кармен, 62 года, торгующая тамалес на углу, бросает ему через забор: *«Почему не ищешь работу? У
Родриго из 304-й квартиры трижды за неделю заливал Софию с пятого этажа — из-за старого шланга стиралки. «Опять лужа на кухне? — кричала она, влетая к нему без стука. — Ты хоть трубы поменяешь или ждать, пока грибок меня съест?» Он морщился, отодвигая микросхемы с кухонного стола: ремонт телевизоров не приносил столько песо, чтобы возиться с сантехникой. По утрам они сталкивались у мусорных баков