Alexander Henderson

Лейла, в потёртой кожаной куртке с выцветшим нашитым пэтчем «NO FUTURE», каждый день пробирается через промзону Нью-Брайтона мимо ржавых цистерн с надписью «Ксенон-Корп». Её сосед Маркус, с татуировкой молекулы кофеина на шее, ковыряется в двигателе Honda ’92 у бензоколонки «Гас-н-Го», пока его отец-алкоголик спит в подсобке. Однажды в сточной канаве за закусочной «Эддис» Лейла пинком переворачивает банку из-под колы — под ней пузырёк с фиолетовым гелем. «Чё это, реактив для волос?» —
Клэр, 34 года, работает в похоронном бюро "Тихый приют" в провинциальном городке Блэкстоун. Каждый день начинается с запаха формалина, треска старого холодильника для тел и проверки записей в потрепанной тетради: *"Миссис Грэйсон — кремация в 14:00, цветы от племянника. Джейкоб Рид — доставка гроба из соседнего штата, предоплата не внесена"*. За завтраком в закусочной "Луис" она замечает, что в пяти смертях за последний месяц фигурирует один адрес — дом 17 на
Эзра, антиквар из Бруклина, находит в потёртом свитке Торы письмо на идише от деда Авраама, датированное 1923 годом. *«Они вырвались через трещину в стене синагоги… не дай им найти печать»* — строчки сливаются с пятнами вина. Его сестра Лия, архивистка с вечным кофе в руке, расшифровывает записи: Авраам, иммигрант из Лодзя, пытался заточить «шихез» — демонов-оборотней, питающихся семейными тайнами. В квартире над автомастерской на 7-й авеню их мать Малка, забывающая имена детей, вдруг чётко
Джимми "Бобок" Маллой, 34 года, электрик с кривой перебинтованной рукой, копается в проводке заброшенной фабрики *Роквью Стил* в Пенсильвании. Каждую субботу он тащит в подвал своего трейлера сломанные радиоприемники, чинит их под звуки бейсбольных матчей 80-х. Соседка Мэйбл, 71 год, в розовом халате, стучит в дверь: *"Опять мой тостер искрит, Джим. Ты ж починил его в прошлый вторник"*. Он ворчит, но берет отвертку с пятнами ржавчины. В гараже Эдди, его брата-дальнобойщика,