В жизни Нади, скромной продавщицы из тихой деревушки, всё меняется в одно мгновение. Узнав о кредите, взятом её мужем Михаилом без её ведома, и его внезапном исчезновении с соседкой Лерой, Надя оказывается на грани потери дома. Вместо отчаяния, она решает взять ситуацию в свои руки. Погрузившись в изучение документов, Надя обнаруживает, что Михаил потратил деньги на фургон-автолавку, планируя
В тихий и на первый взгляд ничем не примечательный Лисьегорск приезжают две молодые женщины, чтобы начать новую главу в своей жизни. Аня, амбициозный терапевт, и Наташа, решительная участковая оперуполномоченная, становятся частью команды участка, который получил репутацию едва ли не самого сложного в городе. Уже с первых дней их пребывания становится ясно, что спокойствие здесь — иллюзия. Вскоре
Из музея похищена скульптура богини Клото, являющаяся частью знаменитого триптиха. На месте преступления вместо статуи оставлен эклер — фирменный знак известного вора по кличке Кондитер. Расследование этого дерзкого ограбления поручено хмурому оперу Воронину, очаровательной даме-майору Ковалевой и молодому оперативнику Нагайкину. Уверенные, что Кондитер намерен заполучить весь триптих, они решают
Шура, 45-летняя привлекательная вдова, живет в тесной квартире с 25-летним сыном Игорем, его женой и внуком. Работая бухгалтером, она бесконечно поддерживает свою семью, часто жертвуя собственными интересами. Игорь, подкаблучник, обожает свою жену, хотя она ему изменяет, и готов пойти на всё ради её спокойствия, даже предать мать. Когда сын решает разменять квартиру, Шура оказывается в коммуналке
Семья Захаровых — Александра, её мать Евгения Петровна и пятнадцатилетняя дочь Полина — живёт в небольшом доме губернского города. Полина мечтает уехать в Петербург на учёбу, но сталкивается с категорическим запретом матери. Упрямая девушка решает найти своего отца, которого никогда не видела, надеясь, что он поддержит её решение. Александра, опасаясь, что появление настоящего отца внесёт хаос в
В Петербурге, на улице с облупившейся штукатуркой домов, водитель «скорой» Антон Климович в грязном халате таскает носилки с пьяным мужиком, упавшим с лестницы. Его сын Павел, 15 лет, лежит в больнице с переломом позвоночника — сбила машина, когда возвращался с репетиции школьного театра. Врач говорит Антону: «Без операции не встанет. Стоимость — как ваша квартира». Вечером Антон пьёт чай с
Лиза, в застиранном фартуке с карманом для ключей, протирала рояль в гостиной особняка на Поварской. Хозяин, Виктор Сергеевич, глуховатый композитор с привычкой стучать костяшками по столу, оставил на пюпитре новый нотный лист — вместо обычных аккордов каракули, похожие на шифр. «Ужин в семь, суп без лука, — бросила она, спуская шторы. — А это что, опять ваши чертовы ребусы?» Он не ответил,
Катя, с распущенными волосами в спутанной шерстяной шали, копалась в сундуке с засушенными кореньями. Над печкой висели связки белены, а на подоконнике сидела ворона, клевала крошки ржаного хлеба. «Опять своё зелье варишь?» — хрипло спросила Матрёна, соседка, протискиваясь в дверь, засыпанную снегом. Катя молча бросила в котелок щепотку дурмана — настойка для овец, чтоб ящур не подхватили. Отец
Кирилл, в рваной куртке с нашивкой «Екатеринбург-Свердловск», копался в ящиках на заброшенном заводе. Настя, украинка с выгоревшим тату на запястье, разложила на ржавом столе карту: «Тут, возле Припяти, старые тоннели. Может, ваш «артефакт» там?» Артём, белорусский механик, чинил мотоцикл у гаража, бросая через плечо: «Сначала еда. У тебя патроны с макаронами в одной кастрюле валяются». Вечером,
Сергей, 17 лет, каждое утро втирает парафин в доску у гаража, пока мать кричит из окна: «Серега, хлеб купи!». На пляже «Черный камень» — галька, облезлый маяк, ржавые трюмовые краны. Аня, рыжая в солёных завитках, толкает его плечом: «Опять проспал разминку? Ветер к обеду спадёт». Её доска — с жёлтой заплаткой от столкновения с катером в прошлом сезоне. В портовой забегаловке «Волна» трещат рации
В хрущёвке на проспекте Науки, 17, Кирилл Малышев, 24 года, разливает холодный чай по стаканам, пока Лида Гордеева, его соседка сверху, раскладывает карты на прожжённой скатерти. «Ты опять забыл сахар», — бросает она, ковыряя лак на мизинце. За окном — промозглый ноябрь, вентиляция гудит. Внезапно свет гаснет, Лида достаёт телефон: «Батарея 3%, щас как ослепнем». Кирилл чиркает зажигалкой, луч
Артём, хирург из Екатеринбурга, после ДТП на обледеневшей Разъезжей улице потерял зрение. Теперь он живет в съёмной однушке возле горбольницы №23 — на кухне пахнет йодом, а на полках вместо медицинских журналов стоят аудиокниги в пластиковых коробках. По утрам он щупает треснувший стакан с зубной щёткой, слушая радио: «…градус опустится до минус двадцати…». Сестра Катя, медсестра из травмпункта,
Оксана, кассирша из супермаркета «Велмарт» на Оболони, находит брата Андрея спящим в ванной с зажатым в руке армейским жетоном. Он вернулся из-под Изюма три дня назад, но до сих пор не распаковал рюкзак с прожжённой по бокам тканью. «Ты ж сам говорил, там никого не осталось», — бросает она, разбирая банки с солеными огурцами на кухне. Андрей молча чинит старый «Днепр» в гараже, заваленном ящиками
Елена Григорьевна, преподаватель в детской музыкалке под Тверью, три года не могла собрать деньги на ремонт рояля «Красный октябрь» с расстроенной педалью. В её квартире пахло сыростью от протекающей крыши, а на столе лежал очередной счет за отопление с красной пометкой «Просрочено». Ученица Лера, 12 лет, била по клавишам этюда Черни, словно молотком по гвоздям. «Опять минор путаешь с мажором? –
Оксана, официантка из кафе возле киевского вокзала, в пятницу вечером пересчитывала чаевые в подсобке. На пальто видела пятно от борща — не отстиралось с прошлой недели. «Снова коммуналку задерживаю, — сказала она повару Гене, разминая затекшие плечи. — Мать звонила: в селе крыша протекает, денег просит». В это время Андрей, электрик из Житомира, в засаленной куртке торговался на Балчуг-маркете
В участке, где принтер трещит без остановки, Виктор Шуляк листает фотографии тела бизнесмена Леонида Громова. На столе — треснутая кружка с остывшим кофе, рядом лежит чек из аптеки на улице Богдана Хмельницкого. Ольга, в потёртой кожаной куртке, тычет пальцем в снимок: «Смотри, патологоанатом отметил — пуля вошла под углом. Стреляли сверху, с крыши». Виктор морщится: «Значит, не случайный
Сергей, электрик из Перми, жил в пятиэтажке с обшарпанным подъездом, где на третьем этаже вечно пахло жареной рыбой. Его соседка Нина Ивановна, пенсионерка в стеганом халате, устроила скандал из-за грохота его двери: «Опять как танк вломился! Я тебе участкового натравила!» Он хлопнул железной створкой, отчего с потолка осыпалась штукатурка: «Сама мусор в лифте не выносишь — воняет, как на
Сергей, рыжий клоун с потрескавшимся гримом, тушил сигарету о ржавую арену цирка «Звезда». В раздевалке пахло лавандой и конским потом — костюмерша Марина стирала трико в жестяном тазу. «Витек, у меня репетиция через час», — бормотал он, поправляя парик с вылезшими кудрями. Виктор, жонглер с татуировкой скорпиона на шее, достал из кармана смятый конверт: «Серега, Гена с рынка опять за аренду
Оля, массажистка с белой тростью, живет в хрущевке возле метро «Левобережная». Каждое утро она нюхает пережаренный кофе из соседней турки — это сигнал, что пора на работу. В салоне на Подоле клиенты часто спрашивают: «Ты точно слепая? Руки, как рентген». Саша, скрипач-неудачник, в это время стоит возле «Золотых ворот», пилит «Мелодию дождя» на расстроенном инструменте. Оля слышит его через гул
Николай, водитель скорой с потрепанной курткой и вечным запахом сигарет, забирает 72-летнюю Анну Петровну из хрущевки на Оболони. Ее сын, Сергей, три года не звонил — работает в Дюссельдорфе на складе. «Почему не хочешь в больницу?» — Николай поправляет сбившийся коврик у входной двери. Анна сует ему чай с коньяком: «Там пахнет хлоркой. У меня герань засохнет». Взамен просит купить хлеб и
Анна Семёнова, врач-психиатр с клиникой в районе Марьиной Рощи, каждое утро заваривает чай с лимонным бальзамом, пока её кот Барсик царапает обои в хрущёвке. Её пациент Кирилл, парень 19 лет в чёрной худи с капюшоном, перед прыжком с крыши ТЦ «Галерея» оставил записку: *«Там, где кончается эскалатор, я перестал чувствовать ступени»*. В кармане его куртки нашли билет на электричку до Подольска и
Алиса, медсестра с облезлым лаком на ногтях, каждое утро забегала в кафе «Весна» возле больницы. Там её ждала Вика, парикмахер из салона через дорогу, с розовыми прядями в чёрных волосах. «Опять дежурство ночью? — Вика крутила в пальцах сигарету, не зажигая. — У тебя под глазами синяки, как у алкоголички». Алиса смеялась, доставая из сумки перекись и бинты: «Зато стабильно. А ты всё мечтаешь о
Антон, студент третьего курса меда, живет в хрущевке на окраине Москвы. Каждое утро он едет в институт на синей ветке метро, зажатый между пенсионерами с авоськами и офисными работниками. В кармане куртки — смятая записка от Лизы, его соседки: *«Вечером зайди, картошку пожарим»*. Лиза работает в круглосуточной пельменной у станции «Войковская», по вечерам рисует комиксы про говорящего кота. У
Марина, учительница младших классов из киевской школы №143, в потертой коричневой кофте, три дня прятала от директора квитанции за коммуналку. Её брат Андрей, водитель маршрутки, пришел к ней вечером с синяком под глазом: *«Слушай, там эти… с автовокзала. Говорят, еще неделя, и колеса снимут»*. На кухне, где пахло подгоревшей гречкой, Марина пересчитала общую зарплату в конверте — 8500 гривен. На
Кирилл, пятнадцать лет, живет в поселке под Нижним Новгородом. Его комната — бывшая кладовка с обоями в мелких трещинах, на столе — разобранный «Зенит» отца. После школы он шатается по промзоне: ржавые трубы, лужи с масляной пленкой. Артём, сосед, кричит из-за забора: *«Слышь, на старом элеваторе штуку нашел!»*. В заброшенном здании, под грудой шифера, — ящик с фотопленками 80-х. Кирилл проявляет
Валька, 14 лет, живет в пятиэтажке с треснутым асфальтом во дворе. После школы заходит в магазин «У Люды» за хлебом, но деньги приходится копить на новый шарф — старый порвал брат Леша, который исчез три дня назад. В тетради по алгебре она рисует кресты рядом с датами его пропажи. Одноклассник Петька дразнит её у раздевалки: «Твой братан с гопотой шарится, ищи в помойках». Валька бьёт его
Лиза, в пыльной мастерской отца на улице Гагарина, перебирала коробки с гайками и пожелтевшими эскизами. Нашла конверт с пометкой *"Для Кати"* — матери, умершей десять лет назад. Внутри лежала схема реактора с детскими каракулями на полях: *"Пап, а звезды тоже дышат?"*. Соседка Марья Ивановна, зайдя за лопатой, увидела чертежи и фыркнула: «Опять ваши космические бредни. Он
Знаешь, есть одна история — такая древняя, что дух захватывает. Когда-то давным-давно разозлились люди на джинна, раскололи его пополам: добрую часть — в один кувшин, злую — в другой, да и выкинули оба в реку. Ну, думали, наверное, "всё, прощай, магия, не доставайся никому". Ан нет! В наше время эти кувшины всплыли, и вот тут-то начинается самое интересное. Представь: обычный пацан лет
Знакомься с нашей герой — типичная загнанная лошадь. Крохотная квартирка, где в три этажа ютится мама-пенсионерка, сын-первоклашка и её вечно недосыпающие глаза. Вкалывает на двух работах, как проклятая — ну а как иначе? Тут не до романтики, когда счетчик за свет вот-вот вырубится. А потом подруга-домработница (та еще выдумщица!) подкидывает ей билет в другую реальность: «Приходи, там жених мой
Знакомьтесь с Рогозиным — майором ОБЭПа, который слишком принципиальный для этого мира. Представьте: крутой мент, который вместо взяток хватает за жабры олигархов, да так, что начальство от него шарахается. После ранения в какой-то провальной спецоперации его аккуратно списывают на пенсию — мол, «здоровье не то». А по правде? Да просто устали от его упрямого характера! Ну серьёзно, кому