На фоне суровых испытаний 1943 года, когда война еще не утратила своей жестокости, немецкая разведка предпринимает рискованную операцию, полную коварства и мастерства. В центре повествования — группа диверсантов, набранная из советских военнопленных. Каждый из них стоит перед сложным выбором: предательство или надежда на искупление. Беляев и Зайцев, осознав, что их судьбы сплелись с судьбой
Артём, слесарь с обветренным лицом, каждое утро пробирался через заросли крапивы к заброшенному цеху замерзшего металлургического комбината. В кармане — бутерброд с колбасой «Докторская», завернутый в газету «Труд». Лида, лаборантка из соседней ветклиники, воровала для бездомных собак остатки корма, пряча банки в рюкзак с оторванным медвежонком. «Слушай, у тебя опять проводка дымится?» — бросила
Марина Соколова, юрист из Екатеринбурга, арендовала кабинет в пятиэтажке на Уралмаше. В помещении пахло сыростью, а на подоконнике стоял треснувший стакан с маркерами. Её клиентка, Ольга Рябова, в мятом плаще с капюшоном, принесла фотографии синяков на рёбрах: «Он сказал — вылечу, если в милицию пойдёшь». Марина записывала показания, параллельно глотая остывший кофе из автомата. В коридоре
Анна, бухгалтер с рыжими волосами, вечно опаздывала на электричку с Ярославского вокзала. В тот четверг она выронила зеленый шарф, запутавшись в турникете, а Максим, архитектор в черной дубленке, поднял его и крикнул: «Эй, вы! Обморозите уши!» Он держал старый термос с кофе, пахнущий корицей, и сунул ей шарф в руки, пока она бормотала: «Спасибо… я всегда так». На следующий день они столкнулись в
Артем чинил старую «Ладу» в гараже за ТЭЦ, когда Лера пришла с ультиматумом. Она поставила на стол пакет с замерзшей курицей, достала сигарету из кармана джинсов: «Через неделю уезжаю. С тобой или без». В углу горела лампочка без плафона, тень от велосипедной рамы падала на трещину в стене. На следующий день Артем вынес из мастерской три аккумулятора, обменял их на конверт с деньгами у Славика
Наталья в белом халате с пятном йода на рукаве выдавливает мазь из тюбика, осматривая лапу дворняги. В кармане дрожит телефон: смс от хирурга — «Предоплата 300 тыс. до пятницы». Вечером, разогревая застывший суп, она звонит сестре: *«Лен, одолжи хоть треть суммы»*. Из динамика потрескивает: *«У самой кредит на ремонт»*. За кухонной дверью Лиза раскрашивает тетрадь с единорогами, прижимая к груди
Максим зацепился взглядом за рыжие волосы девушки в углу «Кофемании» на Арбате. Она листала потрёпанного Мураками, обмакивая круассан в капучино. «Извини, это «Охота на овец»?» — спросил он, указывая на обложку. Аня подняла глаза, поправила очки в синей оправе: «Ты третий, кто спрашивает за сегодня. Нет — «Дэнс, Дэнс, Дэнс». На неделе брала в Ленинке, где работала — пятно от чая на 134 странице
Света, 12 лет, в заплатанной куртке, каждое утро пробирается через заросли крапивы к остановке в деревне под Новосибирском. Отец, Геннадий, с сизыми от усталости глазами, уже на пилораме — его фланелевая рубаха постоянно пахнет смолой. В доме с покосившимися ставнями треснутое окно заклеено скотчем из-за прошлогодней ссоры с соседом. *«Пап, мама когда вернётся?»* — Света разминает вилкой холодную
За стойкой кафе на Ленинградском проспекте Анна вытирала блюдце, когда в дверь вошел Дмитрий — в пальто с поднятым воротником, с портфелем, пахнущим дорогим парфюмом. Он заказал эспрессо, но, поправляя часы, задел кружку: кофе разлился по клавиатуре ноутбука. «Вы всегда так знакомитесь?» — фыркнула Анна, протягивая салфетки. Он ответил не глядя: «Только когда тороплюсь на совещание в «Метрополь».
Галина сходит с поезда на Казанском вокзале, мну в руках потрёпанный чемодан с наклейкой «Уралхиммаш». В общежитии на окраине Москвы её встречает Ира, соседка по комнате — розовые волосы, джинсы с прорехой на колене. «Тут ванная на этаже, но горячая вода бывает», — бросает Ира, закуривая на подоконнике. Галина устраивается на фабрику упаковки: смена с шести утра, ладони в мозолях от конвейера. По
Аня приезжает в Нижнекамск на автобусе «Казань-Нефтехим» с потрепанным чемоданом, купленным ещё в студенческие годы. В квартире на улице Строителей её встречает младший брат Миша, разогревающий застывшие пельмени в алюминиевой кастрюле. «Мама перед смертью просила отдать тебе шкатулку», — бросает он, не глядя, вытирая руки о фартук с пятном от борща. На кухне пахнет сыростью и лавандовым
В клинике на окраине города Максим, ветеринар с татуировкой хамелеона на запястье, каждый день принимает необычных пациентов. Его ассистентка Лида в розовых перчатках постоянно роется в картотеке: «История болезни енота из парка Горького — под кастрюлей с гречкой», — бросает она, пока Максим осматривает попугая с переломом крыла. В углу клетки трясется игуана клиента-аллергика, который умоляет:
В Санкт-Петербурге Света, 28 лет, подрабатывает официанткой в кафе на Невском, по ночам рисует абстракции в съемной комнате с треснувшим окном. Её соседка Катя, парикмахер, ворчит: «Опять красками воняет — хоть форточку закрывай». На выставке современного искусства Света сталкивается с Максимом, 32 года, архитектором из Минска — он задет за живое её картиной с полуразрушенной церковью. «Это не
Лиза, в пыльной мастерской отца на улице Гагарина, перебирала коробки с гайками и пожелтевшими эскизами. Нашла конверт с пометкой *"Для Кати"* — матери, умершей десять лет назад. Внутри лежала схема реактора с детскими каракулями на полях: *"Пап, а звезды тоже дышат?"*. Соседка Марья Ивановна, зайдя за лопатой, увидела чертежи и фыркнула: «Опять ваши космические бредни. Он
А представь двух подруг — красоток, умниц и, главное, трудяг. Людмила и Галина, ну те самые, что жизнь заставила крутиться как белка в колесе. И знаешь, к какому выводу пришли? Что проще продать душу офису с дедлайнами, чем вкалывать домработницами. Серьёзно! Ну а что делать, если других вариантов просто нет? Бизнес-леди из себя строить — не их история, честно признались себе. Зато придумали
Вот, смотри: жила-была Вика — обычная девчонка из провинции, вкалывала, поступила в московский универ, да ещё и жениха «золотого» прихватила. Ну прям сказка, да? Все вокруг ахали: «Из грязи в князи!». Сама, наверное, думала, что судьба наконец-то улыбнулась... Ан нет! И тут — ба-бах! Подруга-змея подкралась тихонько да женишку на ушко нашёптывать начала. А Вика-то, бедолага, уже с пузом ходит,