В африканской саванне, где каждый закат окрашивает небо в алые тона, разыгрывается история, вызывающая глубокий внутренний протест и заставляющая задуматься о границах человеческой жестокости. В центре сюжета - туристы-охотники, которые, прикрываясь словом "спорт", приезжают на этот континент не для того, чтобы восхищаться его великолепными пейзажами или изучать редкие виды животных, а чтобы уничтожать их ради забавы. Эти "искатели приключений" из Европы и других уголков
Если даме слегка за пятьдесят, означает ли это, что её сексуальная жизнь закончилась? В строгой, флегматичной Австрии, откуда родом наша героиня Тереза, это вполне возможно. Но в жаркой, чувственной Кении, куда она собралась в отпуск, всё только начинается. Здесь к услугам любой белой женщины десятки черных жрецов любви с белозубой улыбкой и отменной эрекцией. Тереза, уставшая от однообразной и холодной жизни на родине, решает дать себе второй шанс. В Кении она погружается в мир, где
Анна-Мария, рентгенотехник по профессии, убеждена, что истинный рай — там, где Иисус. Вместо привычного отпуска она выбирает миссионерскую работу, стремясь вернуть Австрию к добродетели. С полуметровой статуей Девы Марии она ежедневно обходит дома Вены, надеясь вдохновить жителей на духовное возрождение. Однако ее размеренная жизнь неожиданно меняется, когда после долгих лет отсутствия возвращается ее муж, мусульманин из Египта, теперь прикованный к инвалидному креслу. Их встреча становится
Ольга, энергичная медсестра из Украины, решает покинуть свою родину в поисках лучшей жизни на Западе. Полная надежд, она приезжает в Австрию, где реальность оказывается далеко не сказочной. Вынужденная работать уборщицей в доме престарелых, она ежедневно сталкивается с суровыми буднями и мечтает о светлом будущем. Её мечты и стремления контрастируют с мрачной реальностью, в которой она оказывается. В это время Пауль, безработный охранник из Вены, находится на грани отчаяния. Потеряв всякий
В этом завораживающем и провокационном фильме зритель погружается в мир, скрытый от посторонних глаз, где обыденные фасады благополучной жизни австрийцев уступают место мрачным и загадочным подвалам. Здесь, в этих потаённых уголках, раскрываются самые сокровенные, порой шокирующие желания и тайны, которые никогда не увидят дневного света. Один подвал становится ареной для странных ритуалов, где группа мужчин, погружённая в ностальгию по мрачному прошлому, распевает нацистские песни под
Леннарт, 27 лет, мойщик посуды в венском кафе «Капельку меда», нашел в старом ящике за холодильником потрепанный дневник с гербом Габсбургов. На третьей странице — схема тоннелей под Штефансдомом, обведенная красными чернилами. Анна, студентка-историк из университета Вены, сидела за угловым столиком, разбирая конспекты. «Ты знаешь, что под собором в 1945-м прятали украденные картины?» — спросила она, перебивая гул кофемашины. Леннарт показал ей страницу с отметкой «KZ-3». Анна замерла: «Это не
Вот, представляете: мать главной героини вдруг срывается в Кению на поиски... ну, скажем так, «молодых помощников» для определённых услуг. А тётка у неё — ярая католичка, которая только и делает, что цитирует Библию, словно от этого зависит её жизнь. И посреди этого цирка 13-летнюю Мелани просто-напросто *загнали* в диетический лагерь где-то в австрийских горах — казалось, конец света! Там всё по расписанию: тут тебе и зарядка до седьмого пота, и консультации по питанию, после которых только и
Летний ад в пригороде Вены — знаете, такое пекло, когда воздух дрожит над асфальтом, а тени от гипермаркетов кажутся насмешкой. Представьте: бетонные джунгли меж трасс, где виллы новоиспеченных богатеев жмутся к раскаленным парковкам. Дни тянутся, словно жвачка — липкие, бесконечные. Даже ветерок ленится шевельнуться, а люди… Боже, они будто скидывают с себя всё — совесть, приличия, остатки терпения. Остаются только потные майки да кусочки ткани, еле прикрывающие тела, которые уже и телами-то
Знаешь, смотрел недавно одну историю — до сих пор мурашки. Там про девчонку, которая вляпалась в этот гламурный модельный ад. Ну типа: блеск подиумов, фотосессии, а за кулисами... жесть какая! То агенты с характером хищников, то конкуренты готовы подставить из-за одного кадра. И ведь она, кажется, сначала сама верила, что это сказка. А потом — бац! — ослепительные софиты начинают жечь, улыбка застывает маской, и понимаешь: за каждой идеальной картинкой тут кто-то теряет куски души. Как она там
Знаешь, иногда стою перед холстом и ловлю себя на мысли: а что, черт возьми, вообще происходит в моей голове? Вот эти мазки, будто случайные, а за ними — целая вселенная. Вчера, например, впивалась взглядом в какое-то абстрактное пятно — то ли закат, то ли взрыв галактики. И вдруг вспомнила, как в детстве разлила бабушкины чернила на скатерть… Смешно же! А бывает, цвета так давят, что дыхание перехватывает. Фиолетовый вдруг начинает визжать, как недолюбленный скрипкач в метро, а золотой —
Знаете, как иногда после просмотра фильма долго не можешь отойти? Вот это кино — про людей, которые буквально живут через своих питомцев, — просто взрыв мозга. Собаки, кошки, хомяки... Кажется, они заменяют им всё: друзей, семью, даже самих себя. И это не милые истории про «хозяин и пушистик», а какое-то безумное зеркало нашего одиночества. Смотришь на этих персонажей — и вроде смешно, когда женщина разговаривает с попугаем как с мужем, а потом вдруг пробирает дрожь. Типа, а мы-то сами чем
Знаете, как бывает – жизнь иногда преподносит такие сюжеты, что и в кино не снимут. Вот Йозеф, австрийский дедуля, уже год как овдовел. Жил себе тихо в домике у чешской границы, глотал замороженные обеды, которые жена ещё перед смертью наготовила – представляете? Каждый раз разогревал их в микроволновке, будто крохи прошлого из морозилки доставал. Но вот запасы тают, контейнеры пустеют… И тут он понимает: пора что-то менять. А то так и сгинешь в одиночестве, как последний пёс на обочине. Скука?
Представь тихую австрийскую глубинку, где даже время будто ленится идти вперёд. Но раз в году тут взрывается настоящий праздник — выпускной бал старшеклассников! Весь Хорн (да-да, тот самый сонный городишко) сбрасывает с себя серую повседневность: взрослые ахают над блёстками платьев, подростки паникуют из-за первого вальса, а бабушки у буфета шепчутся, разглядывая, «кто в чём пришёл». Честно, это же не просто танцы под старый патефон. Для многих это как глоток шампанского после года кислой
Знаете, иногда такие истории цепляют сильнее, чем эпичные блокбастеры. Вот смотришь на этого парнишку — ну правда, с кепкой почти до глаз, ростом-то не выше школьной парты. Но стоит ему улыбнуться или руку протянуть... Боже, как же это работает! Будто внутри у него не сердце, а целый завод по производству тепла. Помню, в одной сцене он под дождём котёнка спасал — зонт свой накрыл, а сам мокрый стоит. И ведь не пафосно, без этой слащавой «доброты» из рекламы. Просто взял и сделал, как дышит.